Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 29 – Салма Кальк

Да, сидит такая блондинка, сама еле живая, и рассуждает о частях тел. Сюр какой-то. Пожимаю плечами — мол, вам виднее.

Но он снова хищно улыбается, и на меня обрушивается град вопросов. Во что были одеты Гаспар, Жермон, кучер и я сама, то есть Викторьенн. Лошади какой масти были запряжены в карету? Какие вещи были у меня с собой? В котором часу в тот день выехали с постоялого двора?

Наверное, он надеялся, что я устану отвечать «не знаю», сорвусь, как-то выдам себя. А я и вправду не знаю, поэтому мне было легко, хоть и надоело уже отвечать одно по одному. Не знаю, не могу сказать, не помню. Вещи — спросите у моих камеристок, Мари и Жанны, они ведь их собирали. Спросите у господина Фабиана, у Терезы, у господина Валерана.

— А почему вы не предлагаете спросить у баронессы Клион, другой сестры вашего покойного супруга? — вкрадчиво поинтересовался Ренель.

— Потому что она с готовностью обвинит меня во всех смертных грехах, и ещё в чём-нибудь, — рассмеялась я. — И сын её Симон добавит обвинений.

— Конечно же, безосновательно? — тут же отреагировал он.

— Именно, — кивнула я с улыбкой.

— Хорошо, я приму это к сведению, — он поднялся. — Могу я ещё обратиться к вам по этому делу, госпожа де ла Шуэтт?

— Безусловно, — я слегка наклонила голову. — И я желаю знать, как продвигается расследование. Мой муж погиб, я сама потеряла здоровье и ребёнка, мне кажется, это нельзя так оставлять. Кстати, баронесса Клион и её сын живы и здоровы, если что, на них никто не нападал.

— Вы о чём? — он тут же навострил уши.

— Ни о чём, просто факт. Можно принять его к сведению, — улыбнулась я ему.

Впрочем, он поднялся и откланялся. А я поняла, что очень хочу кофе и с кем-нибудь поговорить обо всём этом.

Если по-честному, мне не нужно было никакого кофе, или как он тут называется — арро, но — лечь и полежать. Но — кажется, это железо нужно ковать, пока оно горячо. То есть — немедленно.

Заглянула Тереза — мол, как дела? Я улыбнулась ей и попросила найти господина Фабиана, и распорядиться об арро для нас троих.

Управляющий нашёлся тут же, и поднос с кухни тоже принесли быстро. Кувшинчик с арро, свежая выпечка — то, что надо.

— Господин Фабиан, заприте, пожалуйста, дверь, чтобы нас не тревожили, — начала я.

— И что же, от подслушивания тоже запереть? — поднял он бровь и достал из верхнего ящика стола статуэтку.

Я пригляделась — и увидела фарфоровую собачку в корзинке.

— Запереть, — есть можно так сделать, то пускай делает, да ведь?

Господин Фабиан кивнул мне и потрогал что-то в основании статуэтки, и поставил её на стол.

— Говорите без опаски, госпожа Викторьенн.

О как, господин Гаспар-то был во всеоружии. Во всём, кроме этого завещания.

— Благодарю, господин Фабиан, вы очень правильно сделали подслушивание невозможным. Я скажу сейчас кое-что, это не должно выйти за пределы кабинета. И если я узнаю, что выйдет, у меня не будет других подозреваемых… кроме вас двоих, — улыбнулась я.

— Я понимаю, — закивала Тереза. — Я никому не скажу. Клянусь! Я не маг, конечно, но — обычные люди тоже исполняют, что обещали, если они — хорошие люди.

— Я тоже клянусь, — медленно произнёс господин Фабиан.

— Благодарю вас, — кивнула я им обоим. — Понимаете, господин Валеран прав — я почти ничего не помню из своей прежней жизни. Я помню людей, но не помню события. И когда меня начинают спрашивать о том, что было накануне нашего отъезда сюда, я могу только разводить руками.