Книга Возвращение домой, страница 117 – Евгения Преображенская

«Матушка не может обманывать, ей же Единый запрещает, – раздался в уме Лесы детский голосок Лалы. – Она говорила, что чудища того страшнее нету! Когти, клыки и глазницы у него чёрные, как ночь, а зраки зеленущие, как Болота молчаливых…»

Леса ахнула. Мир перед её глазами затопила тьма.

Когда Леса очнулась, костёр догорел, но под покрывалом из шкур было тепло, почти жарко. В пещере стало чуть светлее. Снаружи стучали по камню редкие капли, срывающиеся с листвы. Заливались трелями птицы, мелодия эта была скорее вечерней.

Неужели Леса проспала и ночь, и день? Почему пробудилась не от крика, как обычно?

Леса приподнялась. Звериные шкуры сползли вниз. Лёгкое дуновение ветра поцеловало её нагие плечи. Девушка зябко поёжилась, натянула обратно серые и пёстрые меха, поправила на груди остатки платья.

Одежда и волосы её высохли. Ужас, гнавший вперёд, поблек. Но стоило девушке вспомнить ночь, сердце забилось так, что стало тяжело дышать.

Леса пробежала взглядом по пещере. Она была одна. Поднявшись и выглянув наружу, она не увидела и мертвецов.

«И даже мертвяки его боятся», – с трепетом вспомнила Леса слова Лалы.

Взгляд чудища, запечатлённый в памяти, снова пронзил душу. Неужели и впрямь вместо белков в его глазах зияла чернота? Горели бледно-зелёные на фоне мрака зраки.

Может, показалось?

Мужчина выглядел не лучше дикого зверя. Сложно было различить, где заканчивались его собственные растрёпанные курчавые волосы, густая борода, а где начинались шкуры, в которые он был одет. Шутка ли, различить в полумраке на заросшем лице его глаза?

И всё-таки мужчина спас Лесу, не тронул, позаботился, чтобы она не замёрзла. Леса с нежностью погладила шкуры, мягкие и чистые, выделанные с неплохим мастерством.

Что там ещё рассказывала Лала? Чудища питается девицами прекрасными? Может, конечно, оно не было голодно и решило оставить деву на потом. Или не такой уж красивой девой была Леса? Может, она просто не понравилась чудищу? Да уж вряд ли так велик выбор в чащобе.

Леса рассмеялась в голос собственным шуткам. Смех – лучшее средство от слёз, горя, страха. Откуда она это знает? И что же дальше?

Леса оглянулась на очаг с ещё горячими углями. Несмотря на страх перед чудищем, ей не хотелось покидать это место. Здесь можно было жить. Развести огонь, который защитил бы от мертвецов. Может, чудище и не вернётся больше?

Да и идти Лесе было некуда. Вот она – Спящая пуща за Болотами молчаливых. Девушка расширила глаза, отчётливо ощутив тепло на сердце.

– Я… дома, – обронила она.

Вечерело и смеркалось, снова принялся накрапывать дождь. Под ним Леса, как сумела, отмыла волосы от прикосновений мёртвых. Она успела набрать и немного хвороста. Древесина была насквозь пропитана влагой, но всё же это было лучше, чем ничего.

По дороге девушка собрала и сложила по карманам молодые побеги папоротника и хвоща, кислицы, немного грибов. Позже она сделает ловушки на птицу, кролика, а пока растений будет достаточно, чтобы приглушить напомнивший о себе голод.

Леса разложила добытое на ещё тёплом камне вокруг кострища. Сорванным с ветвей, влажным от дождя лишайником, похожим на зеленоватые волосы, Леса протёрла царапины на руках и содранные коленки. Другую часть мха она уложила сушиться, чтобы потом было проще разжечь огонь с его помощью.