Книга Проклятие черного единорога. Часть третья, страница 70 – Евгения Преображенская

— Дженна, — представилась чародейка. — А кто он? — она кивнула на мужчину, парящего в воздухе.

— Кем он только ни был, — задумчиво ответил Дхар Нэваал. — Воином и целителем, монахом и повелителем. Но во всех своих обличиях он неизменно был и остаётся хранителем Калоса.

— Хранитель Калоса! — ахнула Дженна. — Но что он делает? Он что же… кормит этих… тварей? — в её голосе вновь послышалось отвращение. — Извини. Но я не понимаю, зачем?

— Путь хранителя труден, ибо он ощущают всю скорбь народа, который оберегает, — пояснил демон. — Беря на себя долг хранителя, душа вступает в воды величайших страданий и наслаждений. Большую часть эмоций можно сдерживать вовне, но кое-что впитывается в душу и терзает её.

— И вы…

— …Всё взаимосвязано, ни одно творение не пропадает в никуда. В том числе и творимые эмоции. Представь себе, что будет с миром, если в тонких сферах души станет накапливаться горе? Если не будет нас… чистильщиков.

— Моя охранница, суккуб Эфедера Уиренса, рассказывала, что демоны могут провоцировать на эмоции, — с сомнением произнесла Дженна.

— Только глупцы взращивают поля и сады, — ответил Дхар Нэваал. — Процесс этот истощает землю, поэтому умный смиряет свою жадность, чтобы иметь более скромный, но постоянный источник пищи. Мудрый же заботится о естественном процветании природы.

— О процветании дойной коровы, — вставила Дженна.

— Можешь сравнивать себя с дойной коровой, — согласился Дхар Нэваал. — Можешь называть нас лярвами — личинками, паразитирующими на духовном теле — или же пиявками, очищающими соки витали. Но мы оба — и ты, и я — имеем возможность общаться и мыслить, что отличает нас от животных; а самое главное — мы можем выбирать. В том числе и вид нашего симбиоза…

— Предлагаешь мне какой-то выбор? — поинтересовалась девушка.

— Ты сильное создание, Дженна, — прошелестел он. — И не менее чувствительное. Не старайся, ты не скроешь от меня свою боль. Я питаюсь болью и знаю о ней всё… Я могу облегчить твои страдания, а могу и усилить их. Достойному хозяину я могу быть и щитом, и оружием…

— У меня уже есть слуга демон, если ты к этому клонишь, — прервала его чародейка. — Большего мне не нужно.

— Я видел твою охранницу Эфедеру Уиренса, — усмехнулся Дхар Нэваал. — Она считает себя высшим демоном, а нас — низшими. Отчего же, позволь узнать? Только потому, что мой облик заставляет выть от ужаса, а она, питаясь семенем, травой и цветами, обрела плотное тело, вид которого вызывает у мужских особей дрожь в коленях? Подумай, так ли хороши суккубы слуги? Страсть хотя и ярка, но недолговечна. Она подобна любовнику, требующему услад и ускользающему при малейшем признаке скуки.

Дженна выпрямилась, в её зелёных глазах мелькнула обида. Демон отметил, что именно речи, обращённые к её женской сути — слова о страсти, любви и любовниках, — затронули источник таинственной боли. Вот где она крылась. Вот чем питалась и что, несомненно, подтачивала.

— Боль же — вернейшая из подруг, — продолжил он. — Острая ли, тихая ли, она всегда с тобой рядом. Она может длиться годами, столетиями…

— Полагаю, Эфедера считает, что боль — причина низших порывов, — предположила Дженна. — Она притупляет ум, толкает на глупости, вызывает гнев или страх…

— А страсть вдохновляет лишь на подвиги? — спросил демон. — Не забывай, что сострадательность — высочайшее из качеств. Однако тот, кто не чувствует меры, кто не способен смирить свои эмоции, обречён совершать ошибки… Бацун Эмон знает об этом лучше других, поэтому он держит армию демонов в своём подчинении. А я, — чёрная тень сделалась ниже, поклонившись, — предлагаю тебе, Дженна, свою скромную службу.