Книга Проклятие чёрного единорога, страница 92 – Евгения Преображенская

– Некая тварь поселилась у нас под городом, – говорил комиссар общественной безопасности. – Поначалу благородные господа с верхних ступеней жаловались на таинственное чириканье, доносящееся по ночам, простите, из нужников. А у Грязной речки, в которую сливаются все нечистоты, жители последней ступени находили скелеты птиц и других мелких животных, – говорил он с нескрываемым пренебрежением. – К тому уж все попривыкли. Но вот недавно начали пропадать люди, ответственные за чистку каналов. А у главного стока появились – можешь себе представить? – человеческие останки! Разберись, ты же охотник на тварей, – говорил комиссар. – Разберись, а мы щедро, очень щедро заплатим тебе за грязную работу! – обещал комиссар, аванса, разумеется, не предлагая, ведь не для того граждане Самториса платят налоги, чтобы они плавали вместе с их же испражнениями.

Летодор закинул за щеку пригоршню сушеной крепускулы, щедро намазал ноздри мазью на основе пчелиного клея^[8]с добавлением камфары, мяты и других чудодейственных масел и двинулся по узкому каналу от самой Грязной речки и дальше, в глубь – то есть вверх – канализационных подземелий.

Чтобы описать всю их красоту, достаточно будет упомянуть, что из речки, куда сливались отходы, воду не пила даже скотина, и это при наличии сложной системы очистительных фильтров. Хотя справедливости ради нужно отметить, что, в отличие от норы жабалака, каналы оказались куда более просторными. По большей их части можно было передвигаться, выпрямив спину и не задевая плечами стен, а головой – сводчатого потолка. Помимо вентиляционных шахт были и световые. Встречались также довольно просторные залы, откуда производился контроль за очистными механизмами.

Несмотря на отметку на карте, которую выдал ему комиссар, ведьмак искренне надеялся, что далеко идти не придется. По всем признакам, тварь пробралась в канализацию именно с реки, а иначе было и неоткуда. Какой-нибудь крупный речник, а может, и все те же анчутки, переродившиеся в сточной реке во что-нибудь отвратительное. А за так называемое птичье щебетание господа могли принять вой ветра в водосточных трубах.

Так думал Летодор, уходя все дальше от реки и поднимаясь все выше по подземным туннелям. Прошло много времени, пока до чуткого ведьмачьего слуха не донеслось тихое, но весьма отчетливое чириканье, призрачным многоголосьем расходящееся по лабиринту каналов.

Мужчина остановился как вкопанный, отказываясь верить своим ушам. Весьма характерное воробьиное чириканье с оттенком шипения могло принадлежать либо совершенно неизвестной ему птице, либо слишком хорошо знакомому птицезмею шаркани.

Шаркани были высшими животными – подвид примитивных драконов, которые населяли чаще пустыни и очень редко – горные пещеры. С возрастом у них отрастало множество голов, а аппетиты увеличивались настолько, что народное поверье предписывало им способность пожирать само солнце. Достаточно было лишь один раз увидеть чудовище своими глазами, чтобы безоговорочно поверить молве.

И Летодор видел, ибо был среди солдат, участвовавших в настоящем военном походе, организованном против одного зловредного и чрезмерно расшалившегося на старости лет шаркани. Ведьмак видел и верил, а потому совершенно не мог вообразить себе, чтобы огромный многоглавый ящер мог облюбовать тесные каналы городской клоаки.