Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 115 – Евгения Преображенская

— Да ты сказочник! — оценил Иваш со смехом.

— Есть немного, — не стал спорить Индрик. — Но обещаю: ты и сам всё увидишь.

— Это как же так? — усомнился Иваш. — Прям в царский терем нас пустят, что ли?

— Для меня и моих друзей любые царские терема открыты, — легкомысленно отмахнулся певец. — Хорошая музыка везде в почёте.

— Не все понимают толк в хорошей музыке, — горько вздохнул его собеседник.

— О, так это одна из граней мастерства — понимать, что нужно слушателям, — объяснил Индрик с улыбкой. — И играть людям, альвам, лесам, полям и рекам…

Со свинорылыми было покончено. Их тела собрали в кучу за оградой и сожгли всех до единого. Зима ушла, но заморозки возвращались. Кто знает, не придут ли с ними и духи, дающие противоестественную жизнь погибшим?

Лишь мерзавец Емельян Филин ушёл от возмездия. Но Инальт был уверен: тот своё ещё получит — так или иначе. Не закон людской его настигнет, так сам себе шею сломает. По крайней мере, покидал он княжеский двор с лицом, перекошенным от ужаса…

Инальт даже не подумал отправлять погоню следом. По рассказам Витарии он знал, кто главная виновница тёмных чар. Больше его думы сейчас были заняты тем, как бы поскорее присоединиться к любимой в её последней и самой сложной схватке с речной ведьмой.

Их разделяли многие дни пути, непогода, колдовские ловушки щуки, духи зимы. Но Инальт знал быстрое решение: тайный путь. Оставив братьев за главных в поместье, князь Инальт Богат вышел за околицу и шагнул на сумеречную тропу.

Сердце Лучии радовалось оттепели и яркому солнцу. Хотя сама она предпочитала тень и прохладу, пробуждение жизни и пение птиц во славу весны захватывало и её тёмную душу. Но оттого всё чаще настигала тоска по прежней жизни, по беседам с мудрыми духами реки, по играм с русалками.

Заманить парня в смертельные объятия хитростью да красотой было куда веселее, чем просто отдать приказ: явись в мои покои. Слаще была жизненная сила жертвы, когда на неё шла охота. Яства же, приносимые на золотом блюде, казались безвкусными и служили разве что для поддержания силы.

Хуже стоялого болота опостылел царский терем! Лучия поняла, что пришла пора возвращаться в родную стихию. А для того требовалось завершить дела во дворце, нанести последний удар.

Разумеется, речная оборотница могла в любой момент покончить с ненавистным родителем. Однако она замыслила сделать это публично, на большом празднике, в разгар веселья! Объявить о преступлениях мерзавца пред всеми, кто любил и уважал царя, называл его «батюшка». Растоптать его честь, унизить, а затем… казнить.

— Слушайте, слушайте и не говорите, что не слышали! — кричали глашатаи. — На Весеннее равноденствие состоится пир, какого ещё не знала столица! Приглашены все!

— Через два дня, — подытожил Эйрик, обращаясь к Витарии. — Так скоро…

— Жаль, что не завтра, — спокойно ответила царевна.

Они с трудом продрались сквозь толпу и спешились у гостиного двора. Свободных мест вполне хватило для небольшого отряда тинутурильцев. Похоже, несмотря на старания глашатаев и скороходов, жители окрестных городов и селений не очень-то спешили на праздник.

Их можно было понять: после тяжёлой зимы кривхайнцев тяготили свои дела. А уж в самой столице и вовсе царствовало уныние. Витария невольно вспомнила свои сны, в которых вонючая болотная вода заливала улицы города, а её саму бранили за то, что отдала сердце дружиннику.