Книга По щучьему велению, по Тьмы дозволению, страница 75 – Евгения Преображенская

Брат с сестрой были, несомненно, талантливы, но очень небогаты, как и положено бродячим артистам и ремесленникам. Иваш мог бы жить припеваючи в столице, получать хорошие заказы, но его слишком манила дорога. Парень искал новые необычные сорта древесины для изготовления домр и других струнных инструментов.

Инальт заметил, что староста Кош чересчур внимательно оглядывает Марю, а та совсем смутилась под его взором. Молодому князю захотелось как-то поддержать девушку. И, когда дошла его очередь делиться историями, он начал живо и в красках рассказывать о битвах и сражениях, которыми гордился.

Инальт говорил и не мог остановиться, словно кто за язык тянул. И, будто себе назло, он ни словом не упомянул об истинной цели своего путешествия.

Последние дни пути до Заповедной пущи прошли в благоговейной тишине. Сыновья Велисы не играли музыку, не пели песни. Больше не было по вечерам хороводов. Но ярче и выше горел их костёр, отгоняющий мрак самых тёмных, самых опасных дней года.

Ближе к землям альвов снега стали мелеть. В этих краях уже ощущалась поступь весны. Но почему-то это вовсе не радовало сердце Витарии. Нет, не пугали её серебристо-голубые чаши озёр и звенящие ручьи, свободные ото льда. Но налетела какая-то неясная тоска.

И даже близкая возможность увидеть собственными глазами волшебные леса, куда обычным людям вход был заказан, не вдохновляла царевну. Будто ветер, ставший теплее и ласковее, растопил источник её слёз.

Велиса стала совсем грузной. Витария недоумевала, как мог так быстро созреть плод во чреве её? Когда они встретились, живот едва угадывался. И вот уже женщина утратила лёгкость походки, стала передвигаться неуклюже, словно гусыня. В волосах её поблескивала седина, а в уголках глаз и на лбу пролегли морщинки.

Руки чародейки потеряли прежнюю ловкость. Ей было тяжело наклоняться, ходить, даже дышать она стала как-то громче. Витария, как умела, помогала Велисе. Несмотря на объявшую царевну тоску, она ощущала бескрайнюю благодарность к чародейке.

— Послушай, я никогда не перестану благодарить вас за спасение, — сказала она как-то. — Вы не просто смилостивились над заблудившейся путницей, но оказали мне честь и доверие, взяли с собой. Мне почти нечем отплатить за добро, ты ведь не носишь ни золота, ни каменьев, но… — Царевна достала из-за пазухи драгоценные серьги с яхонтами, которые она прихватила во дворце, и протянула женщине. — Это, а ещё несколько лент и гребень — всё, что у меня есть. Прошу тебя, возьми украшения.

— Я очень признательна тебе за подарок, — ответила Велиса с улыбкой. — Ты права, я вовсе не ношу серёг. Пожалуй, я буду рада твоему гребню, если не возражаешь. А эти дары оставь для иного случая.

— Конечно! — согласилась царевна. Она убрала серьги и показала гребень. Он тоже выглядел достойно, был украшен золотым рисунком и россыпью речного жемчуга. — Вот, я отдаю тебе его, — поклонилась Витария. — Мои короткие волосы я могу и пальцами расчёсывать.

Велиса бережно взяла гребень из рук царевны и залюбовалась им.

— Ты не представляешь даже, насколько ценен для меня этот подарок, — радостно ответила она.

Перед тем, как ступить в Заповедную пущу, странники спустились в долину. В её центре раскинулось дивной красоты озеро. По берегам росли необычайно высокие древние липы. Их стволы и извилистые ветви походили на замерших в танце богинь, чьи волосы купались в холодной воде озера.