Книга Неладная сила, страница 193 – Елизавета Дворецкая

Кроме раненых, имелись и больные. Те, в основном девушки, с кем плясали лихорадки, теперь были в жару и ознобе, иные не смогли даже сами добраться домой.

– Где эта жупелица скверная! – слышала Устинья, приближаясь к поляне. – Да я ее сейчас в прах размечу!

Перед часовней «девы Евталии» стоял Чермен, староста погоста Волоты, лежавшего немного выше по Ясне, – рослый мужик с длинной темной бородой, в которой белели две пряди седины. Чермен был из числа богатейших людей волости, умелый и удачливый хозяин, человек храбрый и властный. Имея семерых взрослых сыновей и восемь дочерей, он распахивал столько земли, сколько не во всякой деревне имеют, старшие внуки пасли целое отдельное стадо. В Волотах его слово было законом не только для родичей. Теперь он, с топором в руке, проталкивался через гомонящую толпу к часовне. Его праздничная рубаха, отделанная красным шелком, была вся в крови, в грязи и порвана в нескольких местах, борода растрепана, густые темные волосы всклокочены, синие глаза пылали яростью. Еще недавно он был одним из лучших в волости кулачных бойцов; явись в Великославльскую волость какой враг, его бы без споров выбрали воеводой. На братчинах Ильина дня именно он всегда забивал бычка.

В испуге Устинья спряталась за толстую березу: подумала, не на нее ли Чермен ополчился. Но он нацелился на другого ворога.

– Сейчас я со святой вашей переведаюсь! – яростно гремел Чермен. – И хвори от нее, и упыри от нее! Довольно ей людей морочить, больше уж я в обман не дамся! В труху бесовку искрошу!

«Поздно», – подумала Устинья. Разве они с Куприяном не пытались с самого начала сказать людям, что не добрую силу вынесло из озера в домовине, что не принесет мертвая дева блага волости? Сами же и оказались виноваты: на Устинью «Евталия»-Невея наслала непросып, а других исцеляла от хворей, которые сама же и навела, поддерживая свою славу «защитницы».

Устинья не ошиблась. Под мощными руками Чермена тяжелая крышка домовины, вытесаная из половины дубового ствола, отлетела, как берестяная. Чермен занес топор… и замер.

Домовина оказалась пустой. Устинья, осторожно пробравшись ближе, тоже заглянула в домовину – с трепетом и ненавистью. Ничего. Старая, слежавшаяся солома. Никакого тела – ни прекрасного и цветущего, ни ссохшегося и страшного. Разоблаченная, Невея больше не старалась продлить обман. Она добилась своего: ее сестры собрали обильную жатву, упыри из Черного болота получили выход в белый свет. А она, многократно усиленная, вернулась в озеро – обычное место обитания всего ее рода.

– Поздно, брат! – сказал Куприян. – Раньше надо было крушить. А теперь уже сбежала девка.

Чермен, с искаженным яростью лицом, с размаху ударил топором пустую домовину, так что вся часовня содрогнулась.

– А ну, молодцы! Давай сожжем эту мерзость! Чтобы ей, твари, воротиться было некуда!

Его сыновья и прочие мужчины притащили остатки дров, заготовленных для купальских костров, обложили домовину. Чермен сам выбил огонь, бормоча что-то. Огонь занялся охотно, стал быстро пожирать топливо. Задымили стены часовни. Вскоре вся она превратилась в огромный костер, и народ подался прочь с поляны, изгнанный дымом, жаром и потоками искр. Пламенели щели между бревнами, с грохотом рушилась черная кровля. Возвели эту часовню в один день – сгорела она еще быстрее. Народ разошелся с проклятого места, вся округа была охвачена горем и ужасом.