Онлайн книга «Неладная сила»
|
– А чего же нет? – хмыкнул тот и бросил беглый взгляд на Устинью. – Я к огню-то сызмальства привычен. Меня тетка Мавронья, крестная, с семи лет на выучку к Деряге-кузнецу отдала. Огня-то я не боюсь! – В горне кузнечном – огонь небесный, святой, от Ильи-Громовника, от Кузьмы и Демьяна, святых братьев, даден. А в такой жабе – пламя бездны преисподней. – Куприян понизил голос и боязливо огляделся. – Поглядел бы я, как ты туда полез бы! – А и погляди! – Сомнений в своей храбрости Демка не терпел. – Пойдем к той избе, где твой Крушина! – Он помер давно. Изба, поди, завалилась совсем. Ее, пожалуй, и не сыщет никто – один отец Касьян, я так мню, туда дорогу помнил, а как он сгинул, так и все. А я от тех дел давно отстал! Господь меня пожалел – наставил на ум, чтобы душу не сгубил. – Ты, Куприянушка, тоже так знание свое получил – через жабу? – спросил Хоропун. – А я… Меня в двенадцать лет родители к деду Заморе отвели. Долго им детей не посылалось, они у деда Заморы просили волхования, чтобы, стало быть, потомство иметь, он и помог, да положил зарок, чтобы сына их к нему на выучку привести. Меня то есть. Они и привели. Родители мои были болванному поклонению привержены, – Куприян вздохнул, – оттого и просили помощи у бесов. И вот повел меня дед Замора в полночь глухую к Змееву камню. Велел стоять и с места не трогаться, что ни случись. Я стою. А он вокруг камня ходит противусолонь и заклятья бормочет. Ходил, ходил, а потом кричит: гляди! Я гляжу – а камень Змеев и не камень вовсе, а самого змея голова. Глаза на ней, и пасть – поболее иной двери. Прямо на меня смотрит, и в глазах огонечки зеленые горят… Слушателей передернуло – даже Устинью. Никогда раньше ее дядька не рассказывал о своем посвящении, да и странно, что решил поделиться этим с такими ненадежными людьми, как Демка и Хоропун. В избе было темно, горела одна лучина, в деревне все давно затихло. Навалилось ощущение огромности ждущей тьмы, и даже Устинья невольно увидела ту деву из гроба, что стоит прямо под оконцем и слушает живые голоса… – И вот так медленно пасть его раскрывается, – понизив голос и вынуждая вслушиваться, рассказывал Куприян, – и лязг такой раздается… куда там вашей домовине. Крушина мне говорит: полезай! Я было побоялся: отрок еще был, что мне там, двенадцать лет. А он говорит: полезай, иначе все равно тебе живым не быть. Уйдешь просто так – и году не пройдет, как исчахнешь. Я думаю, ладно, двумя смертям не бывать. И полез к нему в пасть… Настала тишина. – И что там? – прошептал Хоропун. – Огонь? – А там… – Куприян вздохнул, – я на тот свет самый попал. А что я видел, того не скажу, нет позволения. Только кто через тот свет пройдет, бояться уже ничего не станет – ни на этом свете, ни на том. А вы, – его голос вдруг сделался повелительным, – заснете сейчас, а утром как проснетесь, ни слова из речей моих не вспомните! Все, спать, я сказал! Хоропун без звука повалился на бок и заснул. Демка тоже сполз на пол с лавки и улегся, укрываясь своим кожухом. – Ступай на печь, Устя, – велел Куприян. – А я на конике[7]лягу. Устинья, тоже уставшая за вечер, послушно полезла на печь. Куприян улегся на коник перед печью, между нею и гостями. Засыпая, она повторяла молитву к Михаилу-Архангелу, а где-то на задворках мелькала мысль: узнает кто, что Демка Бесомыга у них в дому ночевал, сплетен не оберешься… |