Онлайн книга «Неладная сила»
|
Устинья охотно осмотрела бы здесь все подробно – и готовые книги, и листы харатьи, и рисованые заставки в виде небывалых зверей и птиц. Но каждый миг промедления мучил ее, хотелось скорее узнать, найдется ли здесь средство помочь Демке. – Мы с отцом и братом Кириком вчера святых Сисиниев вспоминали, припомнили четверых, – рассказывал Воята. – Мученик Сисиний из Кизика, мученик из Никополя Армянского, из Севастийских воинов, потом архиепископ Константинопольский. Да тот еще диакон римский Сисиний, что с Маркеллом пострадал заодно. Путались изрядно… Но те за веру страдали, врачеванием не занимались, да и дни памяти их с приходом лихорадок в мир не связаны. Который же из них силу имеет бесовок изгонять? Дьякон Климята призадумался. – Сдается мне, не те вам нужны. А нужен вам Сисиний, епископ Лаодикийский, что в Диоклетиановы времена жил. О Диоклетиане слышала даже Устинья – его век прославил многих святых, хоть она и не могла сказать точно, насколько давно был тот век. До Владимира и Добрыни, даже до княгини Ольги, а между сотворением мира и крещением первой русской княгини-христианки Устинье из важных событий было известно только само пришествие Христа двенадцать столетий назад. Нужный Сисиний жил где-то между приходом в мир Христа и правлением Ольги. – Когда ж его память? – Воята нахмурился, вспоминая. – Мы с отцом и Кирей пятерых насчитали, это уже шестой, выходит? Не то что Устинья, даже он не припоминал в святцах Сисиния, епископа Лаодикийского. – Тринадцатого апреля бывает память священномученика Артемона-пресвитера, – пояснил Климята. – В нем о чудотворце Сисинии говорится, хоть отдельного его жития и нет. – Что же там говорится? – спросила Устинья. – Достать вам житие прочесть? – Дьякон Климята окинул взглядом большие лари-книгохранильницы, вспоминая, в котором содержатся Минеи за месяц апрель, но посмотрел на растерянную девушку и передумал: – Лучше я вам покороче расскажу. – Вот-вот, расскажи сам, – попросил Воята, уверенный, что Устинья мало что поймет в писании на славянском языке Кирилла и Мефодия. – В царствование Диоклетиана великое было на христиан гонение, – начал дьякон Климята. – По всем городам и областям разослал царь своих людей – принуждать христиан приносить жертвы богам еллинским, а кто откажется, того смертию казнить. В Лаодикийскую область отправлен был некий царев муж, комит, именем Патрикий. А в Лаодикии епископом был Сисиний. Узнав, что скоро приедет от царя Патрикий и станет принуждать христиан богам жертвы приносить, Сисиний и с ним Артемон-пресвитер пошли ночью в святилище Артемиды-богини, разломали идолов да сожгли… При этих словах Устинья мельком вспомнила идол каменный с дедова поля – единственного известного ей языческого бога, хоть и едва ли идол Артемиды был на него похож. Жги его, не жги – толку не будет. – Вот приехал Патрикий, принес жертвы в капище Аполлона, устроил для народа всякие игрища и объявил свой указ. Пять дней прошло, и отправился Патрикий в храм Артемиды. Приходит – а идолы все разбиты и сожжены. Он спрашивает: кто это сделал? Ему отвечают: епископ Сисиний да пресвитер Артемон. Он спрашивает: где они? Ему отвечают: в церкви затворились, от города в пяти поприщах. И вот садится Патрикий на коня своего и едет к той церкви, желая христиан, в ней собравшихся, всех умертвить, на части мечом рассечь. Оставалось до церкви одно поприще, а Патрикий вдруг занемог: напала на него трясовица великая, всего будто огнем объяло, не мог и на коне усидеть. Пришлось его на носилки положить и нести в ближайший дом, какой там случился. Настала ночь, воины Патрикия сидели со свечами вкруг него, ожидая кончины предводителя своего. А он и говорит: |