Книга Неладная сила, страница 213 – Елизавета Дворецкая

«Христиане меня прокляли, это их Бог меня мучит».

Воины было отвечали, чтобы уповал на Артемиду, Аполлона и прочих богов, они ему здоровье возвратят, да он им не верил. Поезжайте, говорит, в церковь к епископу Сисинию и скажите: мол, Патрикий, царский посол, говорит, что велик бог христианский! Помолись ему, чтобы он исцелил меня, тогда я сделаю из золота изваяние твое и посреди города поставлю.

Пошли воины в церковь и передали Сисинию, что сказал Патрикий. А тот говорит:

«Не надобно мне твоего золота, а если ты уверуешь в Господа нашего Иисуса Христа, то избудешь недуг свой».

Передали воины его ответ Патрикию, а тот велел сказать:

«Верую в твоего Бога, только бы мне исцелиться».

Помолился о нем епископ Сисиний, и тотчас комит Патрикий сделался здоров…

– Немало еще чудесных и страшных событий было в той повести, – добавил дьякон Климята. – Олень там человеческим голосом говорил, пресвитер Артемон силой веры укротил змей ужасных, что жили в святилище Асклипия… Но коли вам нужно знать, которому Сисинию дана сила лихорадок укрощать, то по всему выходит, это епископ Лаодикийский и есть.

– Да, это он. – Воята переглянулся с Устинье. – Сперва озноб, потом жар – это лихорадка на него и напала.

– Но что же он сделал, Сисиний? – воскликнула Устинья. – Какую он молитву прочел… как он изгнал ту лихорадку? Как он изгоняет их теперь? В молитвах он раны жезлами железными наносит… или только грозит. Взывает к Господу… Как к нему подобраться, чтобы он нашу злодейку из озера Игорева изгнал?

Теперь Воята переглянулся с дьяконом Климятой. Лицо книгохранильника выражало растерянность. Он привык к мысли, что Господни чудеса совершаются по молитвам святых, услышавших молитвы христиан. Но теперь требовалось нечто другое.

Дверь книгохранильни снова отворилась, вошел рослый худой чернец средних лет, скорее молодой, чем зрелый – всем, кроме Устиньи, знакомый здесь епископский келейник.

– Бог помочь, брат Климята!

– И тебе, брат Аполинар.

– Воята, я за тобой. И за девицей. – Брат Аполинар с невольным любопытством воззрился на Устинью. – Владыка вас видеть желает.

– Это что за святая неведомая у вас в волости объявилась?

Владыка Мартирий смотрел на своих гостей в выразительном изумлении. Гости – Устинья и Куприян – были ошарашены и смущены, внезапно, будто шальным вихрем, занесенные прямо в палаты ариепископа. Они даже не удивились тому, что на следующее утро после их приезда в Новгород владыка уже знает и о них, и о деве на Гробовище. Зато Воята, в этих палатах бывающий почти каждый день, был не столько смущен, сколько удивлен.

– Твой отец у меня был, – пояснил владыка, понимая его чувства. – Сказал, тоже поначалу за бредни принял, а к утру решил, что надобно довести. В Великославльской волости – неведомая никому святая? Да еще и бесовка к тому же? Иродиада? Что все сие значит? Кто из вас ее видел?

Воята настойчиво закивал Куприяну – отвечай.

– Я, владыка, сам ее видел во всех видах, – прокашлявшись, выдавил Куприян.

Как ни был он храбр в битвах с темным светом, а глава всего Христова воинства Северной Руси подавлял его одним своим присутствием. Владыка не выглядел грозным: чуть старше пятидесяти лет, немного выше среднего роста, худощавый, прямой станом, со светло-русыми волосами и бородой, с большими глазами, он источал едва приметное сияние; казалось, в каждой тонкий морщинке на высоком лбу заключена мудрость целой книги. В нем ощущалась и строгость, и милосердие, но в первую очередь – пытливый ум. И этот ум сейчас требовал ответа.