Онлайн книга «Неладная сила»
|
– Да я бы эту бабку… – Он двинул руками, будто сжимает и сворачивает чью-то шею. – Что бабка, дура старая! – отмахнулся Куприян. – У нее упыри внучку сгубили, она и помешалась с горя… – Хватит этих бредней! Что делать будем, а, Егорка? Ты знаешь. Я слышал, у старца Панфирия, кроме трех книг божественных, еще какой-то колокол был серебряный? – Был колокол, – подтвердил Егорка. – Сказывали ранние люди, князь Владимир из Царьграда привез колокол из серебра. И как в тот колокол ударят, так вся нечисть на сто верст в округе разбежится и больше не покажется. Висел колокол у Панфирия в его пещерке, над Дивным озером. А как Панфирий удалился в сторону рая, пещерка его обрушилась и колокол погребла. Так он и лежит там, в горе. – В которой горе? Можешь ее показать? – Да которая гора… – Егорка задумался. – По-разному люди толкуют. Завалилась она больно давно, заросла, и ни видать ее, и ни знать. – Будем искать. Завтра же и двинемся. Устинья подавила вздох. Она хотела, чтобы Воята поскорее отправился за отцом Ефросином в Усть-Хвойский монастырь, но понимала: если упыри ходят уже под стенами Сумежья и тревожат косарей, с их изгнанием медлить никак нельзя. – Утро вечера удалее, отдыхайте пока. – Егорка встал с лавки и взял свой волчий кожух. – А я пойду… – Куда? – Куприян глянул на оконце, за которым царила глухая ночь. – Стадо мое пасти. – Ночью? – удивился Воята. – Ночью и стадо ночное. А ты будешь много знать – скоро состаришься. Воята замолчал: этими словами Баба-Яга в сказке кладет предел расспросам юных и немудрых, оберегая от опасного для них знания. Даже без Егорки в избушке было тесновато, Воята и Гридя легли на полу. Куприян скоро захрапел, остальные спали плохо. Гридя беспокоился о лошадях, стоявших прямо возле оконца, несколько раз подходил, крадучись, и выглядывал – целы ли? Устинья невольно прислушиваясь к звукам леса снаружи. Не раз ей казалось, что в лесу раздается шум – словно кто-то за кем-то гонится, ломая ветки, кто-то на кого-то нападает… Раздавались глухие вопли, и она жмурилась, крестилась, сжимала мешочек с медной иконкой на груди. Один раз этот шум раздался так близко, что Воята подскочил и метнулся к двери. Но звуки борьбы сразу стихли, и Воята, постояв, вернулся к своей подстилке из шкур. Кажется, так и не заснул. Только когда восточный край неба посветлел, лес успокоился, и Устинья задремала. Проснувшись, Устинья увидела широко раскрытую дверь избушки – свежий дух утренних трав ее и разбудил. Гридя на полу и Куприян на лавке спали, Вояты не было. Устинья спустила ноги с лавки, пригладила волосы и тоже вышла. Встающее солнце золотило белые стволы берез, румянило заросли белого купыря и розовой ревелки. Над лугом белел туман, светлое небо было полно серебристых облаков. От этого зрелища неизменная радость заливала сердце, хотелось дышать, вбирая в себя всю силу летнего рассвета. Устинья огляделась, но нигде не заметила ничего угрожающего. Так легко было подумать, что в этом мире не живет ничего злого! Костры на валу Сумежья погасли, сторожа разошлись спать. Вскоре у околицы раздался звук рожка: Егорка созывал стадо. Бабы гнали коров и овец… и первые, кто дошел до Егорки, останавливались и всплескивали руками. Рядом с ним стоял рослый, красивый парень с темно-русыми волосами, хорошо здесь всем известный, и с легкой улыбкой, чуть смущенной отвечал на изумленные приветствия. |