Книга Неладная сила, страница 254 – Елизавета Дворецкая

– И как он там, желанный мой? – спросила Агашка. – У Бога в милости?

– До Бога мы не дошли, а мы с ним там клады брали. Клады находили огромные – серебро и золото хоть возами вывози. Только девки нам мешали – бегали вокруг, заигрывали. Девки такие были… – Демка обрисовал руками в воздухе немалые достоинства тех девок, и послышалось хмыканье.

– Так ты давеча врал, будто вы с Хоропушкой на том берегу Игорева озера клады искали? – воскликнул Несдич, сбитый с толку. – Наяву вы их искали или во сне?

– Через те клады он и сгинул, – мрачно напомнил Кирша, Хоропунов шурин.

Демка задумался. После всего явь и сон так перемешались у него в голове, что он, не в силах разобраться, все это относил к видениям.

– Может, клады и взаправду были… – сказал он потом. – Да нет, кабы они были – серебро-то где? Как был двор у меня – три кола вбито да небом покрыто, так и есть.

– Только у молодца и золотца, что пуговка оловца! – засмеялся Сбыня.

– Так и будет, коли у тебя вечно пол под озимым, печь под яровым, полати под паром, а полавочье под покосом, – сказал Ефрем, помнивший, как в самый день Егория Вешнего застал в кузне Демку с Хоропуном, а при них добычи – два котла лесного сора. – Работать-то собираешься, коли из навей выгнали?

– А девки-блудни это верно, что были… – проворчала Агашка, тоже помнившая, как следила за мужем и его приятелем.

Демка не ответил и помрачнел. Нахмурился: его не оставляло чувство, будто он забыл нечто важное. Обвел глазами толпу, ища кого-то, а кого – сам не знал. Но Ефрем был прав: работать пора. Близилась жатва, за ней новая пахота – орудий разных требовалось много.

Даже родная кузница приводила Демку в смятение. Руки помнили рабочие приемы, сила возвращалась в мышцы, но, раз услышав из угла привычное: «Железо ковал?», он вздрогнул и застыл. Эти тонкие голоса помощничков тоже напоминали о чем-то важном, ускользавшем. Вроде они учили его делать что-то такое, чего он никогда раньше не делал… и почему-то это нужно было держать в тайне. Но что?

– как-то запел он за работой и в изумлении прикусил язык: это еще что? Откуда такое взялось в голове? Он и дальше помнил:

Какая еще свадьба? Чья? От этой песни веяло сладкими надеждами – блюдо столь мало знакомое Демке, что это чувство даже напугало. За этой песней стояла какая-то другая жизнь – но где она? На том свете?

На другой день после отъезда отца Ефросина в кузню заявился «Архангел Гавриил», то есть Воята. На него Демка все эти дни посматривал с любопытством и тайной ревностью, которую сам себе не мог объяснить. Чем-то присутствие Вояты досаждало ему, как в первые дни их знакомства, хотя тот появился как нельзя вовремя. Не считая спасения из плавучей домовины самого Демки, делал важнейшее для всей волости дело: пытался избавить ее от упырей. А что упыри – не басни, Демка убедился своими глазами в первую же ночь после «воскрешения».

– Жару в горн! – признес Воята обычное приветствие кузнецам за работой, и Демка выпучил на него глаза: снова просилось в память что-то неуловимое, но важное. – Чего вытаращился, покойничек? Параскева Осиповна кланяется, – обратился Воята к Ефрему, – а дело у меня вот какое. Нужен мне щуп. Такой, знаешь, прут железный, в пару локтей, на деревянной ручке длинной, как у кочерги. С острым концом, закаленным. Сможешь сделать? И поскорее бы.