Онлайн книга «Неладная сила»
|
– А в нем колокол! – воскликнул Домачка. – Как-то так. – А сруб не сгнил за двести лет? – В песке? А ляд его знает. – Если сгнил и завалился внутрь, там теперь такой же песок, как везде. Щупом ничего мы не найдем. – Так что теперь – всю гору перекапывать? – Зачем нам всю? Этот склон для начала. Где оползень. Если здесь ничего нет… – Тогда что? – Значит, здесь ничего нет, – вздохнул Воята. – Погодите копать, – сказала Устинья. – Вот еще побольше стемнеет – я увижу, есть ли тут что. Все сели на песок лицом к озеру, стали смотреть, как гаснут на западе багровые колеи от солнечной повозки, тают в синем небесном море. Вчера облака были как нащипанный пух, а сегодня – как овцы, которых ночь гонит домой. Делалось свежо, Устинья накинула на плечи свиту. – Ну что, пойдем? – предложил Воята, решив, что уже довольно стемнело. – Нам потом через пол-озера назад идти. – Пойдем. Устинья встала с песка; парни вокруг нее тоже поднимались. Все уже направились к горе, и тут Устинья охнула: – Стойте! Все замерли. – Пещера… – очарованно пробормотала она. – Где? – Вот. – Устинья показала на склон холма, в десяти шагах от них. – Я вижу ее… – Да где же? – Воята подошел к ней. – Вот тут… – Устинья подняла руку и обрисовала склон. – Она… огромная такая. Чуть ли не от вершины. И вот здесь… – Колокол видишь? – нетерпеливо спросил Сбыня. – Колокол… нет. Я вижу… так, знаете, сквозь землю мерцает слегка серебристым, неярко, но во весь склон… почти. Такие, знаете, серебристые нити как бы, сверху донизу, а внизу мерцает гуще. – Где гуще – там колокол может быть. Точнее покажешь? Устинья подошла к склону, прошлась вдоль него, показывая, где видит под землей целые озерка серебряного света. Парни смотрели на нее с волнением и неким благоговейным уважением. Все знали, что из девок волости Устинья – самая «состоятельная», ее уважали больше, чем тех, у кого бока пышнее, лицо румянее, а лари с приданым весомее. Но, явив умение видеть сквозь землю, она сделалась уже не просто девкой, а кем-то вроде тех праведниц из церковных житий, что еще в девичестве творили чудеса. Крупных деревьев, чтобы сделать затес, тут не было, и Воята Егоркиным батожком начертил на песке перед склоном крест. – Завтра с утра с лопатами придем – найдем пещеру. А теперь давай бегом к шалашу, а то вон уже полночь. Половину озера пришлось обходить по тёмкам[38], и Устинья так умаялась, что заснула сразу и спала до рассвета – в этот раз она не увидела, сморило ли Вояту под утро и пришлось ли Марьице его подменять. Разбудило ее осторожное тюканье топора. Вылезая из шалаша, она увидела Демку – он колол лучину, чтобы заново развести погасший костер. Оглянулся на Устинью; она молча кивнула, чтобы раньше времени не будить братию, но по глазам его ей показалось: он ждал ее пробуждения. За кустами Устинья умылась, перечесала косу – хоть она и девка, а трясти распущенными волосами перед мужиком нехорошо, – и вернулась к уже пылавшему костру. Демка даже воды набрал и котел повесил. Устинья хотела похвалить его, поблагодарить – но язык не повернулся. Наедине с ним было так трудно начать даже самый простой разговор – и само молчание казалось весомым, значительным. Как будто слова, которые они хотят сказать друг другу, нависают над ними грозовым облаком. |