Книга Знамение змиево, страница 173 – Елизавета Дворецкая

«Тьфу на тебя!» – сам себя обругал Воята за трусость, и, стараясь не шуршать свитой о доски, спрыгнул наземь.

Совсем бесшумно не получилось – человек ведь не мышь. Прижавшись спиной к стволу и держа перед собой топор, Воята выждал, прислушиваясь. Воздух был холоден и неподвижен, соловьи пели. И к Вояте непостижимым образом пришло ощущение, что никакого обертуна поблизости нет. Его нет здесь давным-давно, а всё это время рядом с Воятой был лишь собственный страх – сидел на загривке, щекотал холодными пальцами затылок, будто игривая русалка.

Сердясь на себя и жалея, что из-за трусости потерял столько времени, Воята двинулся вверх по пологому склону горушки. Топор на всякий случай держал наготове, внимательно оглядываясь, но никакого движения вокруг, на склоне или в кустах, не замечал.

Тропа была полита лунным светом, как молоком. Тут нет смысла таиться – виден он как на ладони, но через кусты не обойти. Доносился приглушённый шум ключей с той стороны горушки – им ни в какое время отдыха нет, ни летом, ни зимой.

Вот и часовня чернеет на вершине.

И тут до слуха Вояты донёсся некий звук – шуршание, шорох травы. Здесь рядом точно кто-то был, кто-то живой. Кровь вмиг оледенела.

– Да это же конь! – шепнула ему на ухо Марьица.

От сердца вмиг отлегло. Ну конечно, это конь! Тот самый Ворон, за которым он сюда и пришёл. Признаться, Воята и забыл о нём – забыл, зачем сидит здесь, так сильно его мысли были сосредоточены на оборотне.

– Он пасётся близ часовни, – опять шепнула Марьица. – Стреноженный. Седло и узда – на крыльце.

Выйдя к часовне, Воята пригляделся и различил неподалёку на склоне огромное чёрное пятно. В другой бы раз испугался, но теперь обрадовался – это ему и нужно. Положив топор на крыльцо, выбрал из кучи ремней узду и направился к Ворону. Даже осмелился окликнуть его. Конь поднял морду от травы, прислушался. Воята подошёл, ласковым голосом обращаясь к нему. Погладил, потом надел узду. Снял на ощупь путы с конских ног и повёл обратно к крыльцу. Ворон дёргал мордой и размахивал хвостом – понял, опять придётся работать, и выражал недовольство, что не дали отдохнуть. Привязав повод к крыльцу, Воята оседлал вороного, сунул за пояс свой топор и примерился вскочить в седло.

– Через воду! – тревожно шепнула Марьица. – Ключи!

– Истинно!

Самое главное чуть не забыл. За повод Воята осторожно свёл Ворона по склону к ключам. Вода блестела под луной, будто сам лунный свет струился из обрыва и убегал в реку. Воята пригляделся, но ничего похожего на русалок не заметил. Знать бы ещё, как они выглядят. Ворон потянулся попить, и Воята не стал ему мешать – святая вода и скоту на пользу, особенно когда он такое чудище на себе вынужден носить. Бережно ступая по камням, Воята провёл Ворона через несколько потоков и по другой тропе вывел опять на высокий берег.

– Ну, с Богом!

Ворон, до того знавший только одного всадника, недовольно заплясал, когда Воята вскочил в седло, но тот справился и направил его на восток, к лесу. С каждым ударом копыт по земле, с каждым шагом, отдалявшим их от часовни, у Вояты легчало на сердце. Он не знал, где рыщет сейчас истинный хозяин Ворона – может, ему навстречу они как раз и едут, – но, покинув горушку у Ярилиных ключей, место, где он, поповский сын, сделался коневым татем, он подгонял Ворона, убегая от сомнений и страхов. Вопреки всему в груди ширилось ликование – удача! Дело сделано, конь добыт.