Книга Знамение змиево, страница 170 – Елизавета Дворецкая

Едва подумав об этом, Воята увидел на ветвях ив несколько венков из лесной травы с цветами. Наверное, девки принесли для русалок. Стало быть, не только на лошадиный праздник в начале осени приходят сюда люди.

Только с русалками повстречаться не хватало! Ну а теперь пора было убираться и поискать себе убежище до полуночи.

* * *

Едва настали сумерки, в кустах у ручья запели соловьи. Воята слушал их с охотничьей засидки: наткнулся на неё, когда искал безопасное место, где дождаться ночи. Видно, кто-то здесь подстерегал кабанов, идущих к реке, – их следы и сейчас густо усеивали влажную землю. Лучше было не придумать: наверху оборотень не учует след, а если учует, то не сразу достанет. Хотя на этот случай не помешало бы оружие поспособнее, чем обычный топор.

Солнце садилось среди дымчато-серых облаков, разливая под собой масляно-жёлтый свет, а лучи его, пронзая тучи, отчаянно тянулись кверху, словно руки, молящие о спасении. Холодало – хоть и почти лето, однако ночи пока не жаркие, – и Воята коченел от стужи и волнения, а размяться на засидке не получалось, да и не хотел он шуметь. «Михаил-архангел, заслони ты меня железной дверью, запри тридевятью замками-ключами… Да не коснутся силы преисподние ко мне, рабу Божьему Гавриилу, ни в ночь, ни на пути, ни при реках и берегах…» Но молиться почти не помогало – привычные слова расползались и теряли смысл.

По кустам у реки пробегал ветерок, шевелил ветки, и Воята невольно косился туда, не в силах отделаться от мыслей о русалках. Была та самая пора, когда они ловят молодых одиноких парней и щекочут до смерти. И если его найдут – поди им объясни, что он здесь вовсе не по этому делу! За пазухой у Вояты лежали, как обереги, два крашеных яйца – от Миколки и Кузьмы, – и белый с красной каёмочкой девичий пояс, сотканный Устиньей. Если набросить на русалку крест или пояс, она сделается обычной девкой. Но Воята пришёл сюда не за русалкой, и тратить на неё своё средство не собирался. Пусть бы они шли искать себе поживы куда ещё! Но здесь, у ключей, которым великославичи издавна поклонялись, для русалок было самое место. Они, поди, спят зимой в этом берегу, а весной выбираются наружу с ключевой водой и незримо реют над потоками, и в звоне воды по камням можно различить их голоса. Воята вслушивался, но различал лишь дружное бурчанье лягушек.

– Марьица! – шёпотом позвал Воята. – Ты здесь?

– Где же мне быть? – с грустью отозвался тоненький голос.

– Можешь чем помочь?

– Как не помочь! Для того я к тебе приставлена.

– Скажешь, когда… он появится? Или другой кто.

– Этого не скажу, – так же грустно ответила Марьица.

– Чем же поможешь?

– Молюсь за тебя. И сейчас, и потом, и… совсем потом.

Воята понял, о чём она: когда заступничество понадобится его душе, покинувшей тело.

– Что же от ангела толку? – не сдержался он. – Молиться я и сам могу!

– Я тебя отговаривала сюда идти, ты не слушал.

– Где же отговаривала? Не помню такого.

Вояте подумалось: если кто-нибудь вовремя отговорил бы его от этой затеи, он сейчас на выгоне сидел бы с Демкой и Сбыней, глядел, как Юлитка круги заводит, а все прочие девки вереницей за ней тянутся…

– Сомнения твои – это я внушала. Да ты одолел. Я ведь девчоночка махонькая, а ты вон какой здоровый, и упрямство твоё ещё здоровее. Бес-то задорный крепко в тебе сидит…