Книга Знамение змиево, страница 192 – Елизавета Дворецкая

Скользнув в избу, Воята прикрыл за собой дверь и остановился возле неё, переводя дух. Темнота дышала угрозой – он был в логове зверя. Десятки раз Воята заходил в эту избу, призываемый попом по какому-либо делу, и знал, что ничего особенного в ней нет. Изба как изба. Однако сейчас, ночью, в темноте, казалось, она так же изменила свой вид и суть, как меняется её хозяин в ночи полнолуния.

Где может быть батожок? В темноте не сыскать – нужен огонь. Заслонки на оконцах задвинуты, а значит, можно зажечь свечу, снаружи света не увидят.

Стараясь не шуметь, Воята двинулся вперёд, к столу.

И едва он сделал пару шагов, как ухо уловило рядом лёгкий звук – даже не звук, а колебания воздуха от движения. Нечто огромное, тяжёлое набросилось на него сзади, навалилось на плечи и схватило за горло.

Выручил многолетний опыт бойца: не успев ни о чём подумать, Воята закинул руки назад, ухватил напавшего за что-то мягкое, пригнулся и рывком перебросил его через себя. Тот оказался так тяжёл, что Воята чуть не надорвался от натуги, но неожиданность, острое чувство опасности удвоили его и без того немалые силы.

Ворог пролетел вперёд и там с шумом врезался во что-то. Долетел крик досады и боли, подтвердивший Вояте, с кем он имеет дело. Он ринулся вперёд, норовя оседлать врага, пока тот не встал, но враг оказался проворен – откатился в сторону, и Воята, не видя его в темноте, ударился о большой ларь и успел зацепить только край одежды.

Враг из темноты тут же вновь бросился на него. Они сцепились и покатились по полу. Отец Касьян был вдвое старше и тяжелее, Воята превосходил его ловкостью и опытом, а непримиримой яростью, пожалуй, они были равны. Уже не думая о почтении к возрасту и сану, Воята охаживал противника кулаками, будто самого Якимку Кожемяку, своего давнего соперника в Новгороде. Тот не оставался в долгу: наносил беспорядочные, но сильные удары кулаками, ногами, коленями, и всё норовил вцепиться в горло – рука его несколько раз мазнула Вояту по лицу, напомнив ту схватку в алтаре. Мешала темнота – отец Касьян видел Вояту лучше, чем тот его. Раз Воята изловчился схватить врага за плечи и притиснуть к ларю; тот дёрнулся, и крепкие зубы впились Вояте в руку! Вскрикнув, Воята невольно дёрнулся, отец Касьян вырвался и отскочил куда-то в угол. Чем-то там загремел, и Воята замер: похоже, теперь его враг вооружён не только собственными зубами.

– Сиди смирно! – предостерёг из тьмы задыхающийся, хриплый, полный злобы повелительный голос.

Воята не ответил. Попятившись, унимая дыхание, пошарил вокруг себя, но ничего годного как оружие не нашёл.

Несколько мгновений в тёмной избе раздавалось лишь тяжёлое дыхание двух человек… одного человека и одного чудовища. Теперь, когда драка прекратилась и возбуждение немного схлынуло, на Вояту навалился ужас. Он так и видел, как там, в тёмном углу, его противник теряет человеческий облик, превращаясь в зверя. Покрываются серой шерстью руки, вырастают на пальцах когти. Лицо вытягивается вперёд и превращается в морду. Вот-вот блеснут зеленью в темноте звериные глаза…

До сознания дошла боль в укушенной руке. Воята ощупал второй рукой место укуса – под пальцами была тёплая кровь. Разбитую бровь саднило, из носа тоже текла кровь, и Воята привычно утирал её рукавом.