Книга Хозяйка заброшенного дома, страница 41 – Мила Вилье

— Смею заверить вас, самые чистые и искренние, — заверил Александр.

— И все же тетя и сестра правы, — я не могла не думать о сегодняшнем появлении в свете. — Моя репутация пострадала, а ваша нет. Может, не стоит идти со мной, а пока есть время найти более достойную компанию?

— Я джентльмен и аристократ, Алиса, как я могу отказаться от вечера со столь чудесной девушкой, как вы? — голос графа Монтерока был спокойным и каким-то успокаивающим.

Наверное, таким и должен быть принц из сказки: красивый блондин с бархатным голосом и полный доброты и благородства.

— Что ж, я очень рада за нашу Алису, — в разговор вступила тетя. — Рада, что у нее появился такой друг, как вы. Но помните, что у нее есть еще и мы. И обидеть ее не позволим. Так что хоть она и не живет с нами, и не носит нашей фамилии, Алиса все равно под нашим присмотром.

Глава тридцать вторая. Забота близких

Не знаю, кто из всех нас больше ждал вечера: Марк и Артур, которым я разрешила развести сегодня в саду костер и поджарить на нем хлеба с ветчиной; Молли, которой я пообещала принести из театра веер; или же я сама. Я так давно не была в театре. Последний раз я ходила на спектакль с подругой на первом курсе института. А после больше и не довелось. Хотя я очень любила театр. Но то не было денег, то времени. Да еще и мой благоверный — неверный, не любил ни театр, ни кино. Поэтому мы если куда и ходили, то или кафе, или же на концерт какой-нибудь малоизвестной, но любимой им рок — группы местного разлива. На которые я очень быстро перестала ходить, предпочитая почитать книгу дома.

Оказавшись в этом мире, я и вовсе забыла о таких вещах, как выход куда-либо. Дядя никогда не брал меня с ними ни в театр, ни в оперу, ни в гости на званые ужины.

Я нагрела воды и искупалась, а после, высушив наполовину волосы, потому что до конца они так и не успели просохнуть, а фена в этом мире изобретено не было, я так влажными и заплела их в косу, и завернула ту на манер пучка. А после надела платье и села ждать своего кавалера.

Вполне отошедшая и пришедшая в себя после нападения лисы Алевтина Владимировна ходила под окнами, и я слышала, как она стенает о том, что ее муж никуда ее не приглашает. А она, между прочим, хоть и курица, но все же женщина. И Игнат Васильевич мог бы и не быть таким свином, а уделять внимание супруге. Тем более после того, что она пережила сегодня утром.

— Вон, даже Алиску, кудах-тах, и то пригласили в театр, — жаловалась наглая курица. — А я ведь тоже женщина. И даже куда более интересная, чем она. И вообще, мой муж — тайный секретный шпион! И я должна быть в почете. Нам вообще должны отдельную ложу давать! Иди к своему Эдварду и говори об этом!

Игнат Васильевич же в ответ бормотал что-то бессвязное. А потом, судя по всему, сказал, что-то совсем не то, и я услышала злое кудахтанье, шум крыльев и визги борова.

Можно было бы вмешаться. Но, в конце концов, это были их семейные дела. Вот пусть сами и разбираются в своих любовных распрях. А потому я прикрыла окно, выходящее во двор, и пошла открывать дверь, потому что в нее постучали. Это был граф Монтерок.

— Прекрасно выглядите, леди Алиса, — он протянул мне небольшой букет из голубых гортензий, который я с благодарностью приняла.

Потому что, как и с походами в театр, с цветами у меня в прошлой жизни было негусто, а уж в этой тем более. И вот я стою в красивом платье, с цветами, и собираюсь идти на спектакль в сопровождении красивого высокого блондина, будто сошедшего с обложки глянцевого журнала.