Книга Прикосновение смерти, страница 26 – Т. Л. Мартин

Шрам.

Он так похож на мой, напоминая мне о прошлой ночи, когда он прикоснулся к нему. Прикоснулся ко мне. Он чуть ниже его ключицы, и я слегка провожу по нему большим пальцем.

Все его тело напрягается, от плеч до ног, и кадык подпрыгивает у него на горле.

Это немного, но это первый реальный признак уязвимости, который я увидела.

Мои руки кажутся такими маленькими и нежными рядом с ним. Я понимаю, что задерживаюсь немного дольше, чем намеревалась, и убираю пальцы. В конце концов, я снова смотрю в эти стальные глаза.

— Кто… что ты? — Шепчу я.

Он долго молчит, и я задаюсь вопросом, может ли он вообще. Он никогда раньше не говорил мне ни слова. С другой стороны, я тоже никогда с ним до сих пор не разговаривала.

— Я думаю, ты знаешь.

Его голос низкий, тихий гул, но в нем есть грубый, хрипловатый оттенок, который неторопливо пробегает по моему позвоночнику.

Я тоже так думаю, но это не имеет смысла.

— Я видела тебя… той ночью на озере.

Он ничего не говорит, его глаза блуждают по моему лицу, но я знаю, что права. Это он.

— Ты…

Я хочу сказать «ангел», это вертится у меня на кончике языка, но что-то в его глазах останавливает меня. Так холодно. Пусто.

Как будто читая мои мысли, он слегка, но уверенно качает головой.

— Я не ангел.

То, как он произносит это, глубоко и медленно… Нотки правды, окрашенные тьмой в его голосе, заставляют мое дыхание дрожать. Он так тих, что я не могу сказать, дышит ли он вообще, но я вижу, как сжимаются его челюсти, как напрягаются мышцы, переходящие от рук к четко очерченным линиям живота.

Ангелом он, конечно, не является. Я не могу сказать, откуда это берется, но каким-то образом я знаю. Я знаю, кто он.

— Смерть.

Слово слетает с моих губ, как дуновение воздуха, развеваясь на ветру так тихо, что я едва слышу его.

Дрожь пробегает по его стесненной груди, когда он смотрит, как я воспринимаю это, его тяжелое молчание говорит громче, чем все, что можно выразить словами. Я пытаюсь заставить свой голос работать, чтобы спросить, что это значит, чего он хочет от меня, когда твердые очертания его тела исчезают. На этот раз он опускает руки по обе стороны от меня.

Это все, что нужно, чтобы ледяной ветер вернулся, пронзая мою кожу подобно кинжалам и служа суровым напоминанием о том, где я нахожусь. Я начинаю тянуться к нему, не уверенная, почему мне не хватает его тепла, его прикосновений, только того, что мне не хватает. Он делает шаг назад, оставляя меня дрожать.

Чем больше он отдаляется, тем больше кажется, что он исчезает. Пока, внезапно, он не исчез.

Оно обжигает. Оно режет. Словно клыки, оно впивается в эти запястья, которые мне не принадлежат.

Но все же мои руки безжалостно тянут связывающую их веревку, дергая и извиваясь, пока теплая кровь не потечет по моим пальцам.

Крики, они не прекращаются. Мучительные звуки проникают через холл, вверх по лестнице и в тени этого черного как смоль чулана, прямо в мои уши. Страх и ярость поглощают меня до тех пор, пока все остальные эмоции не заглушаются. Страх за маленького Томми, но ярость… о, ярость из-за монстра.

Покойся с миром.

Мои руки высвобождаются. Я не останавливаюсь, чтобы посмотреть на кровавое месиво, в которое они превратились, я даже больше не чувствую боли. Я рву веревку, связывающую мои лодыжки вместе, затем наваливаюсь всем телом на дверь, выбивая ее со второго удара.