Книга Прикосновение смерти, страница 79 – Т. Л. Мартин

Когда он опускается рядом со мной, это мгновенное напоминание о том, насколько сильно его крупное телосложение затмевает мое. Его широкие плечи занимают больше половины миниатюрного диванчика, и хотя ширина его фигуры сужается там, где сужаются бедра, то, как расположены его ноги, слегка разведенные в стороны, противодействует этому. Он вздыхает и откидывается назад, проводя рукой по своим темным волосам, затем поворачивает голову и смотрит прямо мне в глаза.

Черт возьми, внезапно мы оказались слишком близко друг к другу. Клянусь, я вся горю, его огненный жар касается каждого дюйма моей кожи.

— С чего мы начнем? — Спрашивает он, и я делаю глубокий вдох. Низкий звук еще более гипнотизирует, когда он исходит прямо рядом со мной.

— Хорошо. — Я расправляю плечи, пытаясь вернуть часть самообладания, которое он, по-видимому, сразу же растопил во мне. — Это, — я поднимаю игральные карты, — ключ к любому современному человеческому ритуалу.

Как только я вижу, что карточки привлекают его внимание, я открываю красно-белую коробку, затем осторожно пересыпаю их в одну руку, как будто я не понимаю, как плохо обращаться с чем-то таким ценным. Я делю колоду пополам, принимая официальный тон, когда притворно объясняю свои действия, перетасовывая так, как много лет назад научила меня бабушка.

— Я сделаю эту часть сама, поскольку эффективность действительно зависит от сбалансированной энергии ци. Это то, что мы называем перетасовкой в бридж, и это одна из самых сложных вещей, которым учили наши предки. — Я не осмеливаюсь поднять на него глаза, зная, что нахожусь примерно в шаге от того, чтобы сорваться. Я действительно не знаю, как далеко я могу зайти в этом. Как только моя второстепенная перетасовка завершена, я раскладываю карты веером в пальцах и протягиваю их ему. — Вот тут ты вступаешь. Выбери карту. Любая карточка.

Я не знаю, чего я ожидаю. Чтобы он каким-то образом понял, что я дурачок его? Потеряет терпение и уйдет?

Вместо этого он долго и пристально смотрит на карты, нахмурив брови и сжав губы, как будто моя судьба полностью зависит от его следующего хода.

— Любая карта? — он тихо повторяет, не отвлекаясь.

Я не должна была бы находить это таким увлекательным, даже милым, видеть его таким: не в своей тарелке, но таким решительным, чтобы все было правильно.

— Да. Запомни лицевую сторону карты, как только сделаешь это, и убедись, что не показываешь ее мне.

Он медленно наклоняется вперед, его бедро задевает мое колено, когда он выбирает карту. Я тяжело сглатываю, отводя взгляд и возвращая его к картам, оставшимся в моих руках, в то время как он опускает свои собственные к себе на колени.

— Это хорошо, — бормочу я, разделяя их пополам. Держа половину колоды в одной руке, а половину — в другой, я кладу запястья на каждое скрещенное бедро. — Итак, как только ты ее запомнишь, положи карточку поверх любой из этих стопок.

Его взгляд опускается на мои бедра, неторопливо путешествуя от одного к другому, затем обратно, практически прожигая дыры прямо в моих штанах в процессе. Он снова подается вперед, медленно, осторожно, перекладывая карту на стопку в моей левой руке. Смутная вибрация от едва уловимого движения касается моей ладони. Не отпуская, он возвращает свой пристальный взгляд к моему, и у меня перехватывает дыхание. Я никогда не видела столько зелени. Как будто изумрудное пламя загнало черный лед в угол, и все завораживающее пламя теперь сосредоточено на мне.