Книга По извиистым волнам, страница 28 – Вал И. Лейн

— Ты права, Катрина, что задаешься вопросом, кем я был. Но я не могу изменить то, что делал под командованием Вальдеса. Я сожалею и раскаиваюсь, насколько могу.

— А что было до Вальдеса? Кем ты был до того, как присоединился к его команде?

— Я… я был всего лишь мальчиком. Подмастерьем у отца. Учился его ремеслу. Оплакивал свою мать. — Я отпустил руль и осторожно шагнул к ней. Сокращая расстояние между нами, коснулся ее подбородка. — Не сомневаться во мне. Пожалуйста. Не тогда, когда мы только начали.

— Прости. — Она крепко зажмурилась, словно очнувшись от какого-то глубокого сна наяву. — Я не знаю, почему продолжаю так много думать об этом. Может быть, это просто вероятность того, что ФБР будет ждать нас, когда мы вернемся. Расслабиться не так-то просто.

— Этого не случится. — Я завернул нас обоих в одеяло и притянул ее к себе. — И если это случится, ты знаешь, что я буду держать тебя подальше от этого.

Я смотрел в окно, наблюдая, как перед нами расстилается серо-голубая вода, по которой на полной скорости мчалась лодка. Впервые за долгое время я плыл по открытой воде в течение дня, зная, что впереди и внизу на многие мили ничего нет. Дрожь пробежала у меня по спине, когда я внезапно снова оказался на корабле Вальдеса, всего на долю секунды, связывая руки русалкам и затаскивая их во временные трюмы под кораблем. Я едва помнил это. В такие моменты я терял сознание, чтобы не впасть в безумие от чувства вины. После этого меня часто рвало, и я несколько дней не мог есть. Но я не мог забыть их крики и залитую кровью палубу, когда люди Вальдеса отрезали им языки, чтобы они не могли петь свои песни. И, что хуже всего, я не мог забыть, насколько бессилен был что-либо с этим поделать.

— Нам предстоит долгое путешествие. — Я захватил достаточно топлива для поездки и для обратного пути. Но нам придется двигаться на полной скорости, если мы хотим добраться до Треугольника раньше Корделии. Возможно, нам повезет, если на борту окажутся лишние люди, если море станет неспокойным.

Я сожалел, что Ной и МакКензи стали невольными участниками этого путешествия, но теперь у нас не было выбора. Я надеялся, что у нас вчетвером, возможно, будет шанс. Я посмотрел через дверной проем каюты на корму, где Ной сидел, закутавшись в свою плотную темно-зеленую куртку, спиной к палубе. До сегодняшнего утра мы были почти друзьями. Только я начал осваиваться, как уже стал терять свои шансы в этой новой жизни. Возможно, в конце концов, мне здесь не место.

— Я посмотрю, смогу ли расположить их к себе, — пробормотала Катрина. — Но сейчас им нужно побыть наедине. Похоже, у меня будет достаточно времени, чтобы попытаться.

— Мы должны быть там 10 января, и в зависимости от того, найдем ли трезубец в тот же день, мы сможем вернуться в Константин к 16-му.

— Занятия начинаются 15-го. — Глаза Катрины расширились, и она застонала. — Но, думаю, если мы этого не сделаем, то скоро нам не на что будет ходить.

— Да, — вздохнул я. — Не будет.

Она высвободилась из-под одеяла и поцеловала меня в щеку усталыми губами. Глядя, как она спускается по трапу корабля, я молился о том, чтобы еще раз ощутить тепло между нами, прежде чем наступит конец света.

Мы были одиноки на корабле. Моим местом не по своей воле стала рулевая рубка. С командой всего из четырех человек на судне такого размера было легко оставаться в одиночестве. Катрина время от времени приходила проведать меня, иногда она брала штурвал на себя, но я никогда надолго не отходил от руля. Я несколько раз пытался заговорить с Ноем, но он отказывался меня замечать. Однако я внимательно следил за ним, потому что не был уверен, что он не испортит двигатель. Он знал ровно столько, чтобы быть опасным.