Книга Из бурных волн, страница 146 – Вал И. Лейн

Я позволила себе в утешение поплакать, стараясь, чтобы слезы не слишком затуманили зрение, пока я ехала по автостраде. Небо было затянуто тучами, что еще больше омрачило мой настрой. Это был долгий путь, и я не была до конца уверена, что ждет меня в конце его.

Я добралась до Константина через несколько часов после наступления темноты. Преодолевая усталость от долгой поездки, припарковалась у пирса, надеясь, что еще не слишком поздно найти Майло в последний раз. Я должна была рассказать ему все. О шкатулке, дневнике и Корделии. Возможно, он уже знал. Но он хотел дать мне шанс узнать это самой, и я была благодарна ему за это. Если бы не он, я бы так и не узнала, от чего спасаю маму. Я бы даже не узнала, что мама нуждается в спасении. По крайней мере, за это я была перед ним в большом долгу. Я освобожу его, даже если он думал, что больше не хочет этого. Я сниму с него проклятие и позволю ему отдохнуть. Но я, по крайней мере, хотела получить шанс попрощаться с ним.

Я стояла на пирсе одна, обхватив себя руками, чтобы согреться. Морской воздух был пронизывающе холодным, а волны внизу были неспокойными, будто на море надвигался шторм. Повинуясь какому-то инстинкту, который у меня выработался, я каждые несколько мгновений проверяла, на месте ли мое ожерелье. Если бы я не попробовала это раньше, то выбросила бы его в океан, но вспомнила, что сказал Майло. Его нужно было вернуть на глубину, что бы это ни значило. Очевидно, что просто опустить его в воду было не лучшим решением, как мы поняли в ту ночь, когда он отбился от Беллами.

Был высокий прилив, и неспокойная вода слишком опасна, чтобы пытаться спуститься вниз и вырезать звезду на столбах пирса. Я не знала, как сообщить Майло, что я здесь. Но мне нужно было отдать ему ожерелье. Мне нужно было умолять его позволить мне снять проклятие. Мне нужно было, чтобы он снова захотел умереть. Мне нужно было спасти его, хотя мое сердце разрывалось от этой мысли.

Словно по какому-то странному волшебству, в моей голове зазвучала навязчиво знакомая мелодия. Я последовала за ней, напевая вслух слова в тумане темного моря. Навстречу ветру, когда волны вздымались, а звезды исчезали, я пела эту странную песню на мотив колыбельной моей матери. Песня Сирены.

На берегу моря встретимся еще раз,

При свете луны люби и оставь,

С наступлением рассвета

Вечно меня преследуй.

Когда с моих губ сорвалась последняя леденящая душу нота, туман над водой, казалось, сгустился, и в нем проступили очертания альбатроса, прежде чем он исчез. Ожерелье на моей шее начало переливаться мягким радужным светом. Я почувствовала тепло, слабый импульс силы, исходящий от него, на своей коже. Но это чувство исчезло так же быстро, как и началось. Пробудила ли его песня?

Я вздохнула с облегчением, когда услышала шаги позади себя на деревянном причале. Я закрыла глаза, когда шаги приблизились, и теплое дыхание коснулось моего затылка. Мягкие губы коснулись моего уха, когда сильные руки обхватили меня, заключая в объятия. Откинув голову назад, чтобы прижаться к его груди, я вдохнула его аромат, ожидая ощутить теплый аромат амбры, но вместо этого в мои ноздри проникла знакомая темная пряность.

— Никогда не думал, что снова услышу эту песню. Знаешь, ты пела почти как она. — Беллами говорил деликатно, и я чувствовала каждое движение его губ кончиком своего уха.