Книга Вдова на выданье, страница 100 – Даниэль Брэйн

— Надо продать дом, сестренка, как ты права, — задумчиво произнесла я, наблюдая, что там, в притворно потухших глазах моей злодейки-золовушки. Ничего, ни злорадства, ни торжества, ни беспокойства. — Деньги нужны, у детей одежда поизносилась. Поспрашивай окрест, кому склад надобен?

Быстро с людей слетают маски, а самообладание у Клавдии все же не то, чтобы со мной тягаться, пусть до ее лицедейства мне далеко. Она стерла зубы в пыль, превратилась в натянутую струну, полоснула меня ненавидящим взглядом и снова погасла, и все это за неуловимый миг.

— А я? — кротко пролепетала она. — Что делать мне? Оставишь меня без денег, без состояния, без крыши над головой? Выгонишь меня, беспризорную, бесприглядную, перестарка, на улицу?

— Складно поешь. О Леониде ни ты, ни Лариса не думали.

Клавдия шмыгнула покрасневшим, пошелушившимся от бесконечных рыданий носом. Что ее довело до такого состояния — страх? Муки совести? Долги? Вот это теплее, но для меня не новость долги. Что же еще?

— Людской молвы, Липочка, не боишься? — прищурилась Клавдия, сделав вид, что камень не в ее огород был вовсе.

— Я уже ничего не боюсь, — усмехнулась я, но отступила на шаг. Преследуемая жертва уступила место знакомой мне наглой дряни, иметь преимущество, если она на меня в очередной раз накинется, необходимо. — Ни ножа, ни шелкового пояса.

— Языки, Липонька, пострашнее кинжала будут, — предрекла Клавдия. Я покосилась на стол у стены — подсвечник ждал меня на привычном месте, я подошла к нему, но не взяла в руки.

До сих пор я не слышала ни стука, о котором условилась с Парашкой, ни нарочного хлопанья дверью, потому что у старухи терпение было не ахти и колотиться в притолоку как дятел, пока я не опомнюсь, она бы не стала.

Я бы решила, что цель — наследство Матвея. Женечка наследует все, за исключением малой доли Наташеньки, и если бы Клавдия настаивала взять моего сына под опеку, то не было бы сомнений. Но Клавдия с повышенным энтузиазмом стремилась отправить Женю к Обрыдлову и не получала ничего. Либо я, либо Пахом Прович действовали бы от имени моего сына, но не тетка, ни в коем случае не она.

У всех смертей должна быть причина. Матвей, Лариса, Зинаида, Домна, должна быть пятая жертва, чтобы я отыскала убийцу?

Если это не за мной так упорно идет охота.

— Справлюсь и с языками, — рассеянно пообещала я и различила в тишине дома постукивание. Клавдия тоже насторожилась. — Крыса.

То ли я объяснила, что за звук, то ли сообщила Клавдии, кто она есть.

— И да, — я обернулась уже на выходе из комнаты, — если ты решишь запустить обо мне слух, учти, я могу поведать не меньше. Например, что ты — Клавдия, а не Лариса.

— Ты никому ничего не докажешь.

Не докажу, но мне и не нужно. Я не пойму, кой черт тебе эта замена. Из-за того ли, что Лариса могла уйти в приорию — но без света, что бы это ни значило, Клавдия ничего не добьется, в приории правила, их не обойти. А прийти туда как бездомная нищенка она может в любой момент.

— Я и не стану доказывать, — фыркнула я нетерпеливо, — пусть болтают, а ты оправдывайся. Ты же боишься злой молвы.

Из дома я выскочила, как из тюремной камеры, за полчаса провоняв гнилью и крысиным пометом. Парашка, заметив, как я принюхиваюсь к рукаву, скривилась, а потом замахала руками.

— Иди, иди, барыня, иди скорей! — заторопила она, хотя ваньки не было видно. — Достала, что приказывала, вон под дерюжкой. Да дома глянешь, скаженная! Ванька-то где? Садись, пойду кликать этого оглашенного!