Книга Вдова на выданье, страница 99 – Даниэль Брэйн

Я вспомнила, для чего старуха была мне нужна, и одними губами прошептала: «Скройся!», после чего подошла к Клавдии, присела рядом с ней, обняла. Плечи ее напряглись, дыхание прекратилось, но она не отстранилась, не вырвалась с криком от душегубицы.

— Убей и меня заодно, Липочка… Жизнь не мила!

Я встала и потянула Клавдию за собой, и она покорно поднялась, дрожа и всхлипывая. Я обняла ее за плечи и повела, досадуя, что никак не выжму из себя слезу, и надеясь, что вот сейчас не сверкнет надо мной карающее лезвие топора.

Клавдия обмякла, смирившись, а может, помня, как я ее трепала за космы, и если я ей удавку накину, она шлепнется на колени, мне останется довершить начатое когда-то. Может быть — потому что все может быть! — Липочка приложила руку к смерти мужа, неизвестно, как хлебный цвет влияет на мужчин. Может, Липочка раскачала лодку, и я уже никогда не узнаю, зачем ей потребовалось избавляться от доброй золовки. Но ни смерть Зинаиды, ни смерть Домны не были делом моих рук.

В комнате, где когда-то я рванулась защищать своего сына, я усадила Клавдию на первый подвернувшийся стул. Она шумно вздохнула, подняла голову, взгляд был пустой.

— Ты убьешь меня тоже?

Я помотала головой.

— Ты стала другая.

Да, стала. Я больше не я, но тебе ни к чему это знать, потому что пока ты в своем уме, а иначе либо я окажусь в сумасшедшем доме, либо ты туда отправишься, и нетрудно угадать, на каком варианте я стану настаивать.

— Я мать. Я защищаю своих детей. Я осталась вдовой, мне пришлось измениться. Даже, — я сделала жест рукой, словно накручиваю на нее что-то, и Клавдия съежилась. — Ладно. Если я принесу воды, будешь пить?

Она сперва дернулась в ужасе, потом передумала и кивнула. Я шла на кухню и думала — не замыслит ли она недоброе, пока меня нет.

Но Клавдия сидела, сгорбившись и уткнув ладони между коленей. Воду она выпила, я поставила чашку прямо на пол, с содроганием вспоминая запустение и грязь, увиденные на кухне. Тысячу лет там никто не прибирался, и крысы с пронзительным писком кинулись врассыпную, услышав мои шаги.

— Кто мог всех убить? — спросила я. Я стояла над Клавдией и разглядывала ее макушку, и волосы она не мыла уже… давно, и смерть Домны тут ни при чем, возможно, дров в доме нет. — Моего мужа, если его убили. Доктор сказал, что у него живот излился… Ларису, если это была не трагедия. Зинаиду и Домну. Кто?

Клавдия смотрела на грязный пол. Страх умереть небеспочвенный, а безропотность мнимая, понять бы, к чему она. В чем причина — месть? Кто-то мстит Мазуровым? Зинаида лишняя. Это если она не случайная жертва, и очень долго убийца нарезал круги вокруг Домны, зато и действовал уже наверняка.

Леонида тоже должна была умереть, ее пощадили или попросту не добили?

— Боязно мне одной, а совсем уж невыносимо, когда ты рядом, Липонька. Здесь сердце мое разорвется от ожидания смерти, а с тобой ждать не придется.

Я выпрямилась. До великого искусства Прасковьи обеим нам далеко, фальшь в патетике прорывается.

— Мне уйти? — холодно осведомилась я. Клавдия тоже расправила плечи, сжала губы, взглянула на меня снизу вверх.

— Если ты продашь этот дом, если дашь мне денег, я уеду. Никому ничего не скажу, Липа, никому ничего.

Я продам?.. Ах да, это все принадлежит моему сыну, Клавдия тут никто и звать никак.