Книга Вдова на выданье, страница 98 – Даниэль Брэйн

— Ты помешалась, — разлепила она наконец синие губы. Под глазами набухли синяки, и кожа обвисла на лице — в ее-то возрасте. — Липа, ты сошла с ума.

Выдавать желаемое за действительное легко, разочаровываться — опасно. Я поспешила с выводами, просчиталась? Этого просто не может быть.

— Это ты сошла с ума, сестренка, — возразила я. Из коридора донесся скрежет, и вряд ли это крысы, это Парашка нашла кочергу потяжелее. — Ты написала, что тебе страшно. Лариса писала грамотнее тебя. А еще я, разумеется, помню, кто со мной в лодке плыл.

Клавдия качала головой с таким сокрушением, что я могла бы признать, что ошиблась, но отчего-то уверенность крепла. Это Клавдия. Были две сестры: душенька, едва не ставшая монашкой, и злобная стервь. И вот они поменялись местами.

Зачем или почему?

— Ты без разума была, Липа.

— Ну так и без разума, — ласково хмыкнула я, меняя позу и не спуская с Клавдии взгляд. Пока она стоит, но в любую секунду решит, что пора и меня отправлять следом за остальными на тот свет. Господи, молодая женщина хладнокровно прикончила стольких людей, и я удачно спускалась в погреб — никак нельзя было упустить момент. — Была бы без разума, ты не ударила бы меня.

Обрюзгшее лицо Клавдии дернулось, как от тика, и снова она затрясла головой. Неуловимо, необъяснимо, но что-то мелькнуло в ее глазах, и я поняла, что заблуждаюсь. Было ли у нее время расправиться со мной и вернуться к Харитону и детям?

— В тот день, когда от купца Обрыдлова за сыном моим приехали, — напомнила я, стараясь не растерять самообладание.

Зачем она заняла место сестры, для чего? Никаких предположений. Смерть Ларисы — несчастный случай, а может, это я должна была умереть — вмешалась бедная Зинаида.

— Я никого не убивала, Липонька. Никого. Не взяла бы я грех такой. Замолчи, и ты греха на себя не бери, не обвиняй огульно. Мне страшно, тебе неужто не страшно, нет? — она всхлипнула, сгорбилась, закрыла лицо руками, и бормотала дальше в ладони так, что я с трудом разбирала слова.

Сестрам досталось кое-что от родителей, но смерть Матвея не повлияла на это наследство. А мой новый брак — да, мой второй брак давал Клавдии выгоду, но убивать нескольких человек из-за выморочных рядов?

Убивать меня вообще нет никакого резона, скорее нужно было помочь умереть Авдотье Ермолиной, чтобы выдать меня замуж уже, вдову за вдовца.

— Ты да я, а прочие сгинули. Сестры да братья с приории, на них рука нечестивца не подымется, да и знать они не знают, кто мы да что мы… Всех убили, Липочка, всех. Ты, — она нервно всхохотнула, но продолжала ровным глухим голосом, спрятав лицо, — это ты. Больше некому, ты и лодку раскачала, и Зинаиду отравила, и Домну удавила. Я осталась. А ты помнишь, что Лариса в лодке с тобой была. Значит, ты. И Матвея извела. Молва про тебя верная. Пощади меня, Липочка. Пощади, я уеду. Никому не скажу, ни единому человеку, да и не поверит никто, что рука твоя немощная не дрогнула. Никому, никому не скажу, никому…

Ноги Клавдии подкосились, она осела на пол, все так же закрывая лицо и гундя себе под нос. Я разобрала еле слышные шаги Парашки — умеет подкрадываться, старая язва! — и оглянулась. Старуха стояла в темноте не дыша и сжимала топор.

Обвинения Клавдии так же логичны и так же бездоказательны, как и мои. Интересно, кому из нас верит Парашка, или она ухмыляется, потому что сейчас порешит обеих?