Книга Соль и волшебный кристалл, страница 43 – Эбби-Линн Норр

– Э-э, я не говорила. Простите, я не уверена, что имею право обсуждать с кем-либо, даже с вами, этот проект.

Ханна удивленно заморгала. Я ее не винила – проекты по подъему затонувших кораблей обычно не бывали конфиденциальными, хотя ничего невозможного в подобной ситуации не было.

– Как интригующе, – наконец сказала она вполголоса, шагнув поближе. – Неужели это связано с тем несчастным случаем с яхтой Вандербильта?

– Не имею понятия, – ответила я с нервной улыбкой. Последнее, чего мне хотелось, – это чтобы Ханну занимало, где моя мать и чем она занимается.

Подошел официант и забрал у Ханны пустой бокал. Она принялась выбирать новый напиток, а я, ощутив на талии руку подошедшего ко мне Антони, воспользовалась возможностью отойти.

– Как дела? – поинтересовался Антони.

Я криво улыбнулась.

– Если еще хоть один человек меня спросит, почему мама не приехала, – сказала я сквозь зубы, – я в него вареником запущу.

Антони усмехнулся и собрался было ответить, как вдруг откуда-то появилась красивая и стройная девушка с каштановыми волосами и фарфоровой кожей. Она обняла его и заговорила по-польски. На девушке было атласное платье персикового цвета без лямок, великолепное ожерелье охватывало шею, а длинные серьги ловили отблески света. Я не сразу узнала сестру Антони.

– Привет, Тарга! – сказала Лидия, прервав монолог на польском.

– Привет, Лидия. – Интересно, где она взяла билет? Вот уж не думала, что ее интересуют подобные мероприятия. Я постояла неподвижно, пока она невозмутимо оценивала мое платье, прическу и макияж.

– Мило выглядишь, – сказала она наконец, слегка задрав нос, потом изучила зал взглядом из-под экстравагантных фальшивых ресниц. – А твоя мама тут? Ужасно хочу увидеть, что она надела.

Антони сочувственно улыбнулся мне. Он давно уже сказал Лидии, что моя мама вернулась в Канаду по работе. Интересно, она забыла или решила меня уесть? Впрочем, какая разница.

– Прошу прощения, – сказала я напряженно, – я еще не видела выставку. Голос Мартиниуша даже отсюда слышно – хочу наконец посмотреть видео, которое музей подготовил.

Я оставила Антони разговаривать с Лидией и, распахнув стеклянные двери, оказалась в более темных и прохладных выставочных помещениях.

Теперь мне стал лучше слышен голос Мартиниуша на фоне негромкой музыки и плеска волн. В выставочном зале, который скорее напоминал лабиринт, расставили несколько экранов, на которых транслировалось интервью Мартиниуша. Известный польский телеведущий расспрашивал его о подъеме «Сибеллен» и об истории этого корабля. Интервью было на польском, но внизу на экране шли титры на английском.

Какое-то время я смотрела на доброе морщинистое лицо Мартиниуша, не особенно обращая внимание на то, что именно он говорил. Я по нему соскучилась, и это было совсем неудивительно. Он стал нам добрым другом с тех пор, как мы перестали его опасаться, – увы, на то недолгое время, которое ему оставалось жить после нашей встречи. Здесь он единственный знал наш секрет и унес его с собой в могилу. Когда я снова увидела его лицо, я вспомнила, как мы с мамой снимали носовое украшение с «Сибеллен», и меня накрыло волной печали.

Музейные работники проложили по выставочному помещению извилистый маршрут, который вел зрителей мимо витрин с экспонатами и обучающих стендов. Хотя в основном выставка посвящалась «Сибеллен», ее истории и артефактам, имелись здесь рассказы и о других случаях подъема грузов с погибших на Балтике кораблей, демонстрировались поднятые с них вещи.