Книга Соль и волшебный кристалл, страница 69 – Эбби-Линн Норр

И тут я увидела над калиткой чье-то бледное лицо. Худое мужское лицо, обрамленное прядями черных волос, которые выбивались из-под темно-бордового капюшона.

– Авраам, – перебила я его рассуждения. – Вы говорили, что тип, который расспрашивал ваших сотрудников, бледный и в бордовой худи?

– Да, а что?

– Мне надо идти, – выпалила я. – Извините.

Повесив трубку, не дожидаясь ответа музейщика, я вылетела из кабинета и бросилась к черной лестнице. Пробежала по ступеням, спрыгнула на нижнюю лестничную площадку, распахнула узкую дверь черного выхода и помчалась по тропинке.

Над калиткой снова мелькнуло бледное лицо.

Тут незнакомец увидел, что я приближаюсь, и скрылся за живой изгородью.

От страха, что он скроется, у меня закололо в боку. Я удвоила усилия, так что волосы мои буквально летели по ветру, а ступни едва касались земли. Распахнув калитку, я выбежала со двора, покрутила головой и повернула налево.

Незнакомец торопливо шел по тротуару извилистой дороги, тянувшейся вдоль берега.

Звучный русалочий голос заполнил мне горло, и я крикнула:

– СТОЙ!

Крик мой вырвался наружу аккордом медных духовых инструментов и налетел на него, как раскат грома.

Он застыл.

Старательно выравнивая дыхание после быстрого бега, я решительно зашагала к нему, намереваясь хорошенько расспросить.

Незнакомец медленно повернулся ко мне.

Тут уже застыла я. На лице у него было написано глубокое потрясение. Наши взгляды столкнулись. Наверняка я выглядела настолько же изумленной, как и он. Мы снова и снова рассматривали лица друг друга – глаза и губы, скулы и уши, озадаченно и нервно пытаясь осознать то, что видим перед собой.

Потом мы медленно, не отводя глаз, двинулись навстречу друг другу, и замерли, когда нас разделяла пара метров.

На приказ русалочьим голосом все те несчастные, которым довелось его услышать, реагируют одинаково. Глаза у них мутнеют и смотрят в никуда, лицо становится пустым. А у этого незнакомца лицо было никоим образом не пустое – напротив, на нем читался ясный ум. Сквозь сочетание тревоги и смятения заметно было, насколько он яркий и непростой человек.

На свете существует только одна категория людей, на которых не действует русалочий голос, – потомки сирен. Я это узнала от матери, когда мы вернулись из Польши в Канаду. Я тогда спросила, почему она не использовала свой голос на Мартиниуше, чтобы он забыл все, что знал о нас. Мама объяснила, что смысла не имело, ведь Сибеллен точно была русалкой, а на «родственников» голос не действует.

В общем, я знала, почему так уставилась на этого человека, чувствовала, как в мозгу кипят вопросы, – но он-то почему так смотрел?

– Кто вы? – спросила я. Русалочий голос ушел, свой вопрос я произнесла обычным срывающимся человеческим.

– А ты кто? – отозвался незнакомец, и меня поразил тембр его голоса. Ниже, чем я ожидала из-за тонких черт его лица, мелодичный и очень красивый.

А еще белая, почти безупречно матовая кожа. Ярко-голубые глаза. Черные волосы. Высокие скулы и высокий лоб, выразительный широкий рот. Я будто смотрела на своего двойника противоположного пола.

Разница, конечно, присутствовала: линии скул и подбородка резче, нос длиннее, глаза глубоко посажены, веки немного обвисшие. Что-то неуловимо пугающее было в его лице. А вот цвет волос и глаз у нас почти не отличались, хотя у него оттенок был глубже, почти индиго. Передо мной стоял сын сирены, тут никаких вопросов.