Книга Соль и волшебный кристалл, страница 70 – Эбби-Линн Норр

– Ты одна из нас, – продолжил он, сделав еще шаг в мою сторону и не отводя глаз. Я не могла бы оторвать от него взгляд, даже если бы захотела. – Я это слышал в твоем голосе.

Я все-таки сумела заговорить, хоть и с большим трудом.

– Это вы сегодня были в музее?

Он не стал отрицать.

– Я.

– А теперь пришли сюда, в особняк Новаков, где подвеска находилась раньше. Она вам нужна.

Губы его слегка смягчились и приоткрылись, когда я упомянула Новаков. Взгляд у него теперь был почти умоляющий, и эта очень человеческая уязвимость незнакомца расположила меня к нему.

– Да, очень нужна.

– А Лидию вы знаете?

Он нахмурил брови так озадаченно, что я поняла – не знает. Покачал головой.

– Кто это?

Я решила, что нет смысла обсуждать Лидию, и сменила тему.

– А зачем вам так нужна подвеска?

Это его явно озадачило. Он склонил голову набок и посмотрел на меня с удивлением.

– Вот уж не тебе бы спрашивать такие вещи, раз ты та, кто ты есть.

Теперь озадачилась уже я. Он явно считал, что мне полагалось бы знать, в чем ее ценность и важность.

– Пока ее не украли, я думала, что это просто один из артефактов с корабля.

– Ты правда не знаешь, в чем сила этого камня?

С этими словами я поняла что-то новое – искали все же не подвеску, а камень внутри нее, аквамарин. Я покачала головой.

– Может, скажете мне?

Незнакомец смотрел на меня, хмуря черные штрихи бровей над жгуче-синими глазами. Он шагнул еще ближе – теперь мы могли коснуться друг друга. Я заметила безупречность его кожи и щетину, отраставшую несколько дней.

– Мне она нужна для матери.

– А кто ваша мать?

– Ее зовут Бел. Ты ее знаешь?

– Сибеллен? – прошептала я, ахнув.

Он судорожно вздохнул, а глаза его заблестели от скопившихся слез и стали казаться еще более синими.

– Да.

Как это возможно? Голова у меня шла кругом, мир вокруг шатался. Я зажмурилась, пытаясь осознать, что означало присутствие во плоти этого человека напротив. Его теплые ладони чуть сжали мои плечи, я открыла глаза и посмотрела в его знакомое и одновременно незнакомое, невозможное лицо.

Я положила трясущиеся от волнения руки ему на плечи, и так мы стояли, мягко держа друг друга, будто каждый из нас боялся, что человек напротив может сломаться или исчезнуть, словно призрак.

– Вы Новак, – сказала я.

Нижняя губа у меня дрожала. Он не просто Новак, он Новак полуторавековой давности, и я в этом ни капли не сомневалась. Он просто источал свою истинную сущность.

Незнакомец кивнул, по щеке его стекла слеза. Впервые с тех пор, как я уставилась на него, он улыбнулся, и это была ослепительно яркая улыбка.

Я перебрала в уме все, что вычитала в дневнике пани Александры, и вспомнила то, что она упоминала о сыновьях Сибеллен. У нее были близнецы. Один походил во всем на ее мужа Матеуша, а другой… тот, что утонул в ночь кораблекрушения, тот, что пропал…

– Вы Эмун. – Когда я это сказала, у меня мороз прошел по коже.

У него по щеке стекла еще одна слеза, но он продолжал улыбаться. Похоже, он едва сдерживал эмоции; уголки его губ дрожали.

– Ты не представляешь, как давно я хотел, чтобы кто-то назвал меня по имени, моему настоящему имени. – Глаза, смотревшие на меня в упор, горели, руки сжали мои плечи крепче. – Ты знаешь, кто я.

Я кивнула и тоже прослезилась. Сердце у меня ныло. Я еще никогда не испытывала такого глубокого потрясения, даже от своего морского рождения, когда оно наконец случилось.