Книга Соль и слезы сирены, страница 15 – Эбби-Линн Норр

– Прости. Конечно, продолжай. – Тарга откинулась на спинку дивана, а Эмун направился к креслу.

– Я уже говорила, что Аполлиона отказалась от обязанностей матери, став Государыней, – перешла я к следующему важному этапу моей истории. – Какое-то время мне пришлось самой разбираться, что к чему. Но когда я подросла и оказалась на пороге созревания, со мной рядом была особенная сирена. Она словно знала, что в моем обучении есть пробелы, и ждала верного момента, чтобы взять меня под крыло.

– Та самая, с синими волосами? – спросила с надеждой Тарга. – Ты же не случайно упомянула ее.

Я кивнула.

– Да, та необычная русалка. Ее звали Анникифорос.

– Ты ведь дочка Полли, верно? – Тихий голос не был мне знаком, но, обернувшись, я узнала говорившую. Это была Ника, единственная в Океаносе русалка, называвшая мать ее человеческим именем. К Государыням следовало обращаться уважительно, используя их полные имена, которыми – Аполлиона делала на этом акцент – наделяет сирен загадочная сила океана, которую мы знали как Соль.

– Бел, – подтвердила я. – А вы… Анникифорос. – Мне понадобилось пару секунд, чтобы вспомнить ее русалочье имя, но я не хотела совершить ошибку, назвав собеседницу Никой. Вдруг ей это не понравится, как не нравилось моей матери? За эти годы я узнала, что Ника – колдунья, хотя ни разу не видела, как та творит заклятья. Со дня коронации Аполлионы, когда Ника послала мне улыбку, она ни разу не приближалась ко мне. Напротив, скорее уклонялась от встреч. Теперь я понимаю, она ждала момента, когда я повзрослею.

– Зови меня Никой, – произнесла она, рассеивая мои опасения, и подплыла ближе.

Я впервые видела вблизи настоящую колдунью – единственную, что встретила за всю жизнь. Она разительно отличалась от прочих сирен. Волосы необычного синего цвета – у русалок, которых мне довелось повидать, они, как и у людей, были каштановые, черные, рыжие, золотистые или песочные. Глаза Ники постоянно меняли цвет, но чаще отливали пепельно-серым. Кожа, бледная на солнце, в тени становилась еще бледней, будто содержала клетки, меняющие окраску. Я видела, как с их помощью маскируются разные виды рыб и осьминогов. И мне стало любопытно, способна ли Ника так же ловко растворяться на любом фоне. Выделяли ее еще и заостренные уши. Свой аквамарин в тонкой оправе Ника носила на цепочке на шее. Он покоился в ложбинке между ее ключиц, к которой я должна была притронуться, чтобы выразить почтение.

Я подняла руку и потянулась к ней, но Ника, улыбнувшись, отстранила мою ладонь.

– Это не обязательно.

Какое-то время мы плыли бок о бок, пока я не спросила, что она делает так далеко от горы Калифас – мы приближались с южной стороны к зарослям ламинарии, обозначавшим границу среднего кольца Океаноса.

Как мне рассказала одна из foniádes, наш мир имел форму, схожую с окружностью, и состоял из трех кольцевых зон. Ландшафт внешнего кольца, примыкавшего к apotreptikό, был преимущественно равнинный, среднее отличали холмы и густые заросли ламинарии, поднимавшейся со дна прямо к поверхности океана, а внутреннее представляло собой скопление гор системы Калифас с одноименной вершиной в самой ее середине.

– Я искала тебя, юная Бел.

Я так изумилась, что замерла.

– Меня? Но зачем?

– Подумала, что у тебя могут быть… вопросы.