Книга Соль и слезы сирены, страница 17 – Эбби-Линн Норр

– Опыт? Знания о мире за пределами Океаноса?

Ника кивнула.

– Так dyάs делает русалок умнее?

Ника согласилась и решила обрисовать картину полнее.

– Брачные циклы могут оказаться и весьма болезненными. Они дают русалкам опыт любви и утраты, но оставляют эмоциональные шрамы. И это, вместе с опытом жизни в океане, ведет к постижению великой мудрости. Жизнь на суше несравненно труднее жизни здесь. Здесь мы правим, нам никто не противостоит, даже большие морские хищники редко нападают на нас. Они признают в нас своих властительниц и боятся.

Это я знала. Мы плотоядны, и многие из нас прекрасные охотницы. Конечно, морские животные нас боятся.

– Аквамарин позволяет нам не отправляться на сушу, если нет такого желания. Одэниалис требовала от нас столько брачных циклов, сколько понадобится для появления двух дочерей: одной на замену себе и второй для увеличения популяции. После этого русалка вольна была вести себя как угодно. Аполлиона согласна на один цикл. Она снисходительнее к нам, чем Одэниалис и предшествующие ей Государыни.

Я молчала, обдумывая услышанное. И больше не обращала внимания на местность вокруг, занятая мыслями в своей голове.

– Значит, без аквамарина нашей сущностью управляет Соль?

Ника кивнула.

– Соль можно сравнить с божеством. Мы не совсем понимаем, как это работает, но нельзя отрицать тот факт, что Соль дарует власть Государыне. Это нечто реальное, и есть ли у нее сознание или нет – это вопрос дискуссий среди самых ученых из нас.

– Сирен-исследователей? – рассмеялась я. – Я мало таких встречала.

Ника улыбнулась, покачиваясь подле меня на невидимых волнах и поигрывая листьями ламинарии.

– Теперь встретила. И хотя твоя мать мало чем с тобой делилась, у нее тоже сердце исследователя. – Улыбка Ники искривилась. – И еще политика.

– Мне незнакомо это слово.

– Станет знакомо. Ты узнаешь его после своего первого dyάs. Тогда ты поймешь его значение гораздо лучше, чем через любые мои объяснения.

Эти слова раздосадовали бы меня, не будь у меня столько других вопросов.

Я видела в Калифасе множество залов и пещер, украшенных мозаичными картинами, посвященными каким-то событиям из древней истории сирен. За растрескавшимися, частично осыпавшимися и даже разбитыми изображениями никто не следил… Интересно, а записи о том, сколько циклов спаривания прошла каждая из сирен Океаноса, велись? Или до них не доходили руки?

– А откуда мы узнаем, сколько раз русалка проходила через брачный цикл? По этой причине все последовали за моей… за Аполлионой, когда мы впервые прибыли сюда?

– Нам нет нужды вести подсчеты, потому что это хранится в нашей крови, это объединяющая нас всех магия. А стать Государыней можно при наличии определенных дарований, – пояснила Ника. – Когда твоя мать стала Государыней, она унаследовала силу Одэниалис – своей предшественницы.

– Энии, – кивнула я. Теперь Одэниалис знали под этим именем. – А что это за сила?

– Для того, кто не сидел на троне Государыни, это нечто загадочное, – ответила Ника с мрачной ухмылкой. – Мы знаем, что она существует, ведь мы чувствуем ее – она исходит от Аполлионы, проистекает из нее. Разве тебе это незнакомо?

Я кивнула, но такое объяснение было преуменьшением истины. Аполлиона внушала мне трепет и до нашего возвращения в Океанос. Став Государыней, она превратилась для меня в божество. Соответственно этому реагировали на нее мой ум и даже тело.