Книга Соль и слезы сирены, страница 18 – Эбби-Линн Норр

– Так кроме ощущения, что она может сокрушить тебя в любой момент, – проговорила я, – никто толком не знает, насколько могущественна Государыня, кроме… ее предшественниц?

– Знаешь, говорят, утратившие власть Государыни забывают, что это за сила, и таким образом поддерживается естественный порядок.

– Думаете, это правда?

Ника пожала плечами, и выражение ее лица стало рассеянным и отстраненным.

– Невозможно дать на это ответ. Я расспрашивала Энию, но та либо и вправду забыла, либо мастерски разыгрывает забывчивость. – Она сморщила нос. – Это жутко раздражает. Подозреваю, что Государыням становятся известны многие вещи, и они предпочитают хранить их в тайне, потому что это усиливает почтение к ним.

Я была потрясена беспечностью, с которой Ника обсуждала со мной такие вещи. Прежде я не слышала, чтобы русалки так отзывались о Государыне или рассуждали о природе ее власти. Аполлиону следовало уважать и слушаться, иначе что отличало бы нас от других морских тварей? Такова наша цивилизация, и такой порядок всех устраивал. У нас под ногами лежали все богатства и ресурсы Атлантики, никто не ставил под сомнение наше правление, мы были практически неуязвимы, надежно защищены от любого врага.

Я разглядывала лицо Ники, размышляя, что заставляло ее думать таким образом. Потом робко спросила:

– Вам это не нравится?

Взгляд ее стал пронзительным.

– Почему ты так подумала?

– Ни разу не слышала таких рассуждений, как ваши. Все относятся к ней с почтением, даже благоговением.

Уголки рта у Ники мгновенно вздернулись. Она жестом указала на свои острые уши, на узкие черты лица и синие волосы.

– Что ж, я ведь не совсем обычная сирена, не так ли?

Я кивнула.

– А почему вы другая?

– Думаю, моя матушка плескалась в каком-то запретном бассейне, – ответила Ника с шаловливой ухмылкой.

– Она не рассказала вам?

– Я ее не знала. Обо мне заботился отец, пока я не выросла и не приплыла в Океанос сама по себе. Правившая в то время Государыня не знала, что со мной делать. – Ника вновь пожала плечами; это элегантное движение стало уже мне привычным. – Но в конце концов сердечно приняла меня.

– Из-за вашей магии?

В ее глазах блеснули искорки веселья и озорства.

– Откуда знаешь про мою магию? Разве ты ее видела?

– Я слышала… разговоры.

– Сплетни, верно?

– Но ведь это правда? Вы умеете делать вещи, которые не умеет больше никто из нас. Вас зовут колдуньей.

– Правда? – она притворилась удивленной, и ее синие волосы каскадом заструились вниз, когда она встряхнула головой в театральном изумлении.

– Вы ведете себя почти так же, как Государыни, – дерзко заявила я. – Скрываете свои способности от остальных.

Часть ее веселости исчезла, и мне показалось, что во взгляде проскользнуло уважение.

– А ты умнее, чем полагает твоя мать.

Эти слова ранили меня, словно тонкое горячее лезвие, пронзившее грудь, точно попав в мое самое заветное желание – получить материнское признание.

От Ники не ускользнуло выражение боли, проявившееся на моем лице.

– Это еще одна совершенная ею ошибка, – тихо сказала она. – Но постой, тут у нас друг в беде.

Последовав взглядом в направлении, указанном Никой, я заметила большую морскую черепаху, медленно двигавшуюся в отдалении.

– Посмотрим, удастся ли ей помочь?

Ника поплыла к черепахе, а я последовала за ней, все еще стараясь унять боль в сердечной ране, которую она с такой легкостью растревожила.