Книга Соль и слезы сирены, страница 89 – Эбби-Линн Норр

– Ну, ладно, – улыбнулась Габриэла. – Как я уже говорила, вы можете оставаться красавицей, даже надев на себя мешок.

Я улыбнулась своему отражению.

– Но вот это, – она сгребла в охапку мои густые, тяжелые волосы и приподняла, тряся ими перед зеркалом так, словно собиралась меня ими отхлестать. – От этого надо избавиться.

Я согласилась. После того как я скинула с себя платье, Габриэла отрезала у меня столько волос, что можно было озолотиться, продав их мастеру по парикам. Потом скрутила остальное в корзинку у основания шеи, вынув несколько завитков спереди, чтобы обрамляли лицо, и воткнула в них белую орхидею чуть позади правого уха. Выглядела прическа чудесно.

Я залюбовалась контрастом между белизной орхидеи и глубоким черным оттенком моих волос.

– Что будем делать с макияжем? – спросила Габриэла.

– Что такое макияж? – отозвалась я рассеянно, зачарованно разглядывая в зеркале лепестки орхидеи, чудесно отражавшие свет.

Габриэла, склонившаяся над разноцветными штучками на туалетном столике, которые я еще не успела толком рассмотреть, резко выпрямилась. Голос ее дрогнул от изумления:

– Что такое макияж?

Заметив в зеркале непритворное выражение ужаса на ее лице, я поняла, что сказала что-то странное, на ее взгляд.

Серьезное лицо Габриэлы вдруг расплылось в улыбке.

– Вы, наверное, пошутили?

Я покачала головой, опустив глаза на разнообразные предметы на туалетном столике и наконец заинтересовавшись их назначением.

– Вот это макияж, – махнула рукой Габриэла, указав на цветные баночки, кисточки и цветные карандаши. – Мы воспользуемся краской для лица, чтобы подчеркнуть детали и сделать вас еще красивее.

Теперь пришел мой черед ужасаться. Много лет назад в Польше краску на лицо наносили особы, которых сторонились приличные дамы, ведь те склоняли их мужей к разврату.

– Не смотрите с таким возмущением, – пожурила меня Габриэла. – Я не сделаю вас похожей на ночную бабочку, если вы того опасаетесь.

Она словно прочла мои мысли.

– Я собиралась спросить вас, не хотите ли вы накраситься самостоятельно, но теперь понимаю, что это было бы ошибкой. – Она положила руки мне на плечи и наклонилась, чтобы лучше разглядеть мое лицо. – Изумительная кожа. Иногда мне даже кажется, что вы не человек. Представляете?

Ее слова меня ошеломили, но она тут же отвернулась и стала тщательно сортировать предметы на туалетном столике, выбирая нужное.

Я сидела неподвижно и не мешала Габриэле колдовать над моим лицом. Она втерла мне в кожу странно пахнущие крема, посыпала меня мелким порошком с помощью кисточки, выдернула отдельные волоски, торчащие из бровей, подрисовала карандашом линии на веках, потом подкрасила их цветными порошками и наконец тонкой кисточкой нанесла краску мне на губы.

Когда она отодвинулась от зеркала, у меня сперло дыхание. Я едва узнала себя в отражении. Глаза казались огромными и приобрели фиолетовый оттенок. Ресницы мои превратились в густые заросли, бледные прежде щеки чуть порозовели, а губы засияли влажным блеском.

– Вам нравится? – Габриэла нервно теребила пальцами карандаш для глаз. – Я могу слегка приглушить тени, если хотите. Сегодня многие предпочитают голубые, но я подумала, что с вашим тоном кожи они будут выглядеть синюшно, и выбрала коричневый и бежевый оттенки. Что думаете?