Книга Соль и слезы сирены, страница 90 – Эбби-Линн Норр

Уставившись на незнакомку в зеркале, которая едва напоминала меня, я не знала, что и сказать. Я долго молча рассматривала ее, оценивая черты лица, которые раньше даже не замечала. Неужели мои губы и вправду такие пухлые, ресницы такие густые, а скулы такие высокие?

«Нет», – решила я наконец. Габриэла сотворила магию своими кисточками и создала мне другое лицо. Нарисовала портрет, почти карикатурный. Сглотнув, я подняла глаза на нервно переминавшуюся возле моего локтя Габриэлу. Она тоже смотрела в зеркало на результат своих трудов. Может, и хорошо, что я не похожа на себя. В конце концов, так никто не догадается о моей истинной сущности. На приеме я буду сиреной, замаскированной под человека или под атланта. Сколько первых и вторых среди гостей, я не знала, но была уверена, что окажусь единственной.

Я прогнала прочь сомнения и решила смириться с макияжем – ведь это на один вечер. Притворюсь. Сыграю роль женщины. Мне раньше уже приходилось это делать.

– Превосходно, – подтвердила я.

Йозеф называл устроенный его семейством прием вечеринкой, что вызывало у меня сомнения, но когда мы вошли через массивные двустворчатые двери в парадный зал, я нашла точное определение: это был бал. Мы только что закончили изысканный ужин, который был накрыт в соседней большой столовой на четырех очень длинных столах. Но теперь, когда гости распределились по залу – стояли небольшими группами или прохаживались по паркетному полу, – казалось, их стало еще больше.

Зеркала в изысканных вызолоченных рамах, пейзажи и портреты знати обоего пола, украшавшие затянутые шелком стены, сверкающие люстры создавали неповторимую атмосферу богатого аристократического дома. Фоном звучала классическая музыка, исполнителя почти не было видно за установленным в тихом уголке рояле, лишь изредка пряди седых волос мелькали над пюпитром. Вокруг неторопливо размещались музыканты небольшого оркестра, вероятно, они собирались начать играть попозже – сейчас, с полными желудками, вряд ли кто-то из гостей жаждал танцевать.

Йозеф, склонившись к моему уху, смешил меня, рассказывая забавные сплетни про гостей, аристократов и политиков. И украдкой обращал мое внимание на каждого персонажа.

– Там госпожа Эмили Пьер ван Эрменгем. – Йозеф чуть скосил глаза. Я посмотрела на женщину в короткой белоснежной накидке, отделанной горностаем, накинутой поверх красного атласного платья. – Заметила, как неподвижно ее лицо?

Я разглядывала алые самоцветы, украшавшие подол великолепного платья госпожи ван Эрменгем, но теперь переключилась на ее выдающуюся внешность. Блондинка с медового оттенка волосами, длинной шеей и темными глазами олененка, обрамленными густыми ресницами, розовыми, будто лепестки, губами, сложенными сердечком, и темными дугами густых бровей, она показалась мне красивой, как подарочная кукла. Ее спутник нашептывал ей что-то забавное, и она смеялась, демонстрируя идеальные белые зубы. Но в уголках ее рта и глаз я не заметила морщинок, лоб и щеки оставались гладкими, словно госпожа ван Эрменгем носила маску. Удивительно! И я не обратила бы на это внимания, если бы не Йозеф.

– Ты прав, а почему оно не двигается?

Госпожа ван Эрменгем была, конечно, очень красива, но теперь я не могла отвести глаз от ее неподвижного лица. Она казалась мне похожей на манекен.