Книга Соль и слезы сирены, страница 91 – Эбби-Линн Норр

– Ее сын выделил кристаллический токсин из бактерии под названием Clostridium botulinum, способной вызвать паралич. – Йозеф, нежно касаясь моей талии, стоял за моей спиной и тихо шептал прямо в ухо. – И теперь использует тайно, обездвиживая с его помощью мышцы лица, которые становятся причиной появления мимических морщин. Эмили стала одной из его первых пациенток.

– Она по доброй воле позволила вколоть себе в лицо бактерии? – Я была уверена, что Йозеф шутит.

– Только токсин, а не саму бактерию. Блистательной госпоже почти сто лет. Когда они наконец получат официальное разрешение на применение препарата, она станет прекрасной рекламой. Согласна?

Я кивнула. Мир так сильно изменился, и все же кое-что в нем осталось прежним. Женщины всегда из кожи вон лезут, лишь бы сохранить красоту. Но я впервые слышала о том, что для этого вкалывают какой-то состав в лицо.

– А это ее муж? – перевела я взгляд на рассмешившего госпожу ван Эрменгем мужчину.

– О нет, ее муж вон там, – Йозеф указал мне взглядом на пожилого джентльмена, примостившегося на краешке обитого бархатом стула. Тот вел серьезную беседу с каким-то молодым человеком. – Его собеседник – химик по имени Шлаттер, который исследует искусственный подсластитель – побочный продукт эксперимента.

Йозеф продолжал указывать на гостей, описывая их наиболее значимые достижения: новейшие технологии или непонятные мне изобретения, радикально изменившие жизнь людей, вроде так называемого банкомата, с помощью которого можно было извлекать деньги из отверстия в стене. В голове у меня гудело. Изменения, произошедшие с тех пор, как я в последний раз была частью человеческого общества, странные вещи и устройства – все это казалось мне просто невероятным.

– Почему здесь так много изобретателей? – спросила я, пригубив шампанское.

– В основном это друзья отца, – пояснил Йозеф, притягивая меня поближе и пропуская гостей, прошедших рядом с нами. – Отец получает все официальные издания лучших университетов, лабораторий и фабрик мысли в стране, периодические и альманахи.

– Фабрик мысли? – удивленно заморгала я.

– Это не настоящие фабрики, – усмехнулся Йозеф, – а группы экспертов. Отцу нравится знать, над чем они работают, он находит многообещающие, на его взгляд, идеи и финансирует их. – Он выразительно мотнул головой, давая понять, что финансирование зависело от каких-то условий. – Конечно, он получает за это долю прибыли. Мой прадед имел особый нюх на перспективные разработки. И передал этот талант моему деду, а тот моему отцу.

– А ты? Ты его тоже унаследовал?

Йозеф шевельнул плечами, словно ему стал жать смокинг.

– Чутье на инвестиции унаследовала моя сестра. Она сейчас в самолете: летит в Лондон на встречу с какими-то исследователями. Меня же больше интересуют чудеса природы.

Тем вечером я с волнением размышляла об огромном количестве умных людей и выдающихся изобретателей, собравшихся в бальном зале, и пыталась понять, что же меня тревожит. И вдруг поняла, что до сих пор не видела Клавдиуса. Мой желудок нервно сжался. И хотя Йозеф убеждал меня, что беспокоиться не о чем, я никак не могла оставаться спокойной, ведь речь шла о его отце.

На самом деле меня не слишком заботило, что думают обо мне родные моих предыдущих партнеров, потому что я была во власти брачного цикла. Мной руководила одна мощная биологическая потребность – найти пару и завести потомство. Если родственники моего партнера не приветствовали наш союз, это оставалось их проблемой.