Книга Соль и слезы сирены, страница 88 – Эбби-Линн Норр

Моя рука потянулась к простому платью оттенка индиго. Оно ласкало мои пальцы мягкой шелковистой тканью.

– Вот это мне кажется удобным, – улыбнулась я, с надеждой глядя на Габриэлу.

Та сперва нахмурилась, но потом подошла и пощупала ткань.

– Строго, но элегантно. Такая женщина, как вы, может надеть, что пожелает. Вы высоки, стройны и поразительно красивы. В этом платье нет ничего, что позволило бы выделяться в толпе. – Ее карие глаза пробежались по моим волосам, лицу и шее. – Но ведь вы даже в мешке из-под муки привлечете всеобщее внимание.

Я рассмеялась ее шутке, но потом поняла, что она говорит всерьез.

Она наклонила голову и уставилась на меня снизу вверх, как бы подчеркивая, что принимает серьезное решение – возможно даже, оно повлияет на всю мою оставшуюся жизнь.

– Вам оно нравится?

– Да.

– Тогда примерьте, вреда в том не будет, – Габриэла протянула мне платье и жестом пригласила пройти в гардеробную.

Сбросив одежду, я расстегнула боковую молнию и окунулась в многослойную ткань. Юбка надежно обхватила мои бедра, а вот лиф натянуть на плечи никак не удавалось. Оказывается, платье было с декольте.

– Вот это сюрприз! – воскликнула Габриэла, врываясь в гардеробную. Она помогла мне застегнуть платье и, восхищенно меня разглядывая, проводила к зеркалу в спальне. – У вас удивительное чутье.

Многослойный шелк цвета индиго нежно обнимал меня. Цвет подчеркивал синеву моих глаз и причудливо оттенял мои черные волосы: в них словно заиграли легкие синие переливы.

– Превосходно, – энергично одобрила Габриэла. – Согласны?

Я кивнула, и мое отражение ответило тем же. Я осмотрела себя с ног до головы.

– Теперь надо решить, что делать с волосами, – пробормотала Габриэла, выдвигая пуфик из-под туалетного столика и ставя его прямо перед мной. – Садитесь, прошу вас.

Сев на пуфик, я позволила Габриэле закручивать мои волосы самыми разными способами, то укладывая их на макушке, то сворачивая в большой пучок у основания шеи. Лоб маленькой женщины стал лосниться от пота, и щеки покраснели от усилий. Наконец она, слегка пыхтя от натуги, оставила меня в покое.

– Ничего не выходит, мне придется их подрезать. Волос слишком много, у вас голова заболит еще до начала ужина.

– Можно оставить их распущенными, – предложила я самый простой выход.

– И закрыть вашу изящную шею и ключицы? Ни за что. Это платье создано для высокой прически, уж можете мне поверить.

И я верила. Что мне, в сущности, известно о человеческой моде в этом десятилетии, не говоря уж о нарядах для приемов? В последний раз, когда я жила на суше, платья были тяжелыми, жесткими и со шлейфами, волочившимися по земле, мокнувшими от грязи и путавшимися под ногами. Корсеты были настоящим кошмаром. А это платье едва ли не комфортнее нижнего белья, которое я надевала, навещая Йозефа на суше.

– И украшения, – пробормотала Габриэла, пристально разглядывая простой и не слишком крупный самоцвет на моей шее.

– Меня вполне устраивает мое, – воспротивилась я, прикрывая аквамарин ладонью.

– Оно совсем простое, – возразила она. – Можем подобрать что-нибудь получше. Может, жемчуг? Или камею на бархатной ленте под горло?

– Я все же предпочла бы оставить свое: оно много для меня значит. – Мой голос прозвучал тихо и глубоко, словно прекрасная музыка.