Книга Соль и тайны морской бездны, страница 89 – Эбби-Линн Норр

Пока эти мысли мелькали где-то на краю сознания Шалорис, она заметила в толпе несколько лиц, чьи улыбки выглядели вымученными. По большей части это были пожилые советники. Кажется, появление женщины на престоле их расстраивало. Шалорис мысленно пообещала себе, что не будет их преследовать. Напротив, постарается доказать, что может и станет править по чести.

Но было еще одно лицо, одна пара глаз, которые даже не пытались скрыть гнева и зависти, обращенных на новоиспеченную преемницу власти. В тумане чествований Шалорис почти забыла о Юмелии. Прекрасное лицо сирены стало хищным, глаза сочились ядом. Выражение лица ее матери не шло ни в какое сравнение с ненавистью на лице Юмелии.

Шалорис нервно сглотнула и отвернулась, ее улыбка дрогнула. Часто заморгав, чтобы сдержать слезы, она постаралась смотреть куда угодно, только не на единокровную сестру. Но, несмотря на полуденную жару, во всем теле ощущался озноб, будто Шалорис окатили ледяной водой.

Гомон начал стихать, люди опускались на скамьи. Между собравшимися засуетились слуги с чашами вина. Близилась пора перейти по галерее в пиршественный зал. Музыканты и акробаты уже дожидалась там своих благородных зрителей. Оставалось лишь дождаться знака царя.

Но он медлил – одна рыжеволосая красавица не пожелала занять свое место, а осталась стоять. Ледяной взгляд Юмелии задержался сначала на Шалорис, занявшей место подле отца на упрощенном подобии трона, а потом и на царе.

Постепенно разговоры стали стихать; собравшиеся, обратив внимание на то, как ведет себя вторая царская дочь, решили: она собирается что-то сказать. Ипатия, сначала устало опустившаяся на скамью, удрученно посмотрела на дочь, снова поднялась и осталась стоять рядом с ней.

Постепенно воцарилась полная тишина.

Царь Бозен повернул голову и внимательно посмотрел на Юмелию.

– Время праздновать, – произнес он, обращаясь к ней, и взгляд его наполнился тревогой. – Ты не сядешь и не выпьешь заздравную чашу?

– Царь заблуждается, – ответила Юмелия, и голос ее звенел как холодный металл.

По толпе пробежал ропот.

Лицо царя помрачнело, он поднялся.

– Ты будешь любезна. Ты извинишься. Ты сядешь. И ты поднимешь чашу. – Каждое предложение звучало словно приказ. – Ты так скоро нас разочаровываешь?

– Нас? – выплюнула Юмелия.

Ипатия коснулась руки дочери. Она явно не ожидала ничего подобного. Юмелия стряхнула ладонь матери, и глаза ее слабо засветились. От этого Шалорис стало не по себе.

А сестра вышла к священному бассейну, не сводя глаз с царя Бозена и его наследницы.

– Ты пожалеешь об этом дне, если совершишь ошибку, – прошипела она. – Я выполняла все и становилась той, кого ты хотел видеть.

Царь вскинул бровь, и Шалорис показалось, что она догадывается почему. Их с Юмелией величественный отец ничего не хотел от дочерей и не отдавал им никаких приказов. От них требовалось расти здоровыми, учиться наукам и манерам и никому не докучать. Все-таки девочки. К наследникам своего пола он был бы более требователен.

– Но точно не царицей Атлантиды, – пророкотал кто-то у Юмелии за спиной.

Последовало легкое, едва уловимое движение – сестра едва шевельнула пальцами. Но Шалорис это заметила. Раздался громкий треск, несколько человек в зале вскрикнули от неожиданности.

– Как ты смеешь унижать меня! – Голос Юмелии стал громче. – Неужели не знаешь, кто я и что?