Книга Рожденная водой, страница 78 – Эбби-Линн Норр

Подобравшись к кораблю сбоку, я заглянула в иллюминатор и увидела раскиданные повсюду бочки и ящики, пушки, лестницы и балки. Какие-то стояли прямо, какие-то валялись. Что бы ни случилось с судном, выглядело оно так, словно кто-то встряхнул его, как снежный шар.

Я отчетливо видела плывущую во тьме маму. Она ничего не трогала, но внимательно осматривала корабль и, видимо, мысленно составляла список вещей, которые попадались ей на глаза.

– Нечасто встречаешь старый корабль в таком хорошем состоянии. Он словно застыл во времени, – задумчиво проговорила она.

А мне казалось, что судно выглядит так, будто на него сбросили бомбу, но, в конце концов, сравнивать мне было не с чем, поэтому я поверила маме на слово.

– Что это за хлам?

– Чего тут только нет. Бо́льшая часть вещей сгнила до неузнаваемости. Текстиль, вино и другие напитки, реестры и книги. Моне-е-еты и зо-о-олото! – прошипела она, хитро приподняв брови.

По коже побежали мурашки, до того страшным был взгляд ее огромных черных зрачков, не говоря уже о звучном голосе. Мама перевела скрипки в минорный тон, и ее голос тотчас приобрел мрачный, замогильный тембр. Глядя на то, как она паясничает, я расхохоталась. Плевать мама хотела на золото, в отличие от людей, которые вечно за ним охотились.

Я вдруг кое-что вспомнила.

– Мам!

– Что? Что случилось? – сразу посерьезнела она.

– Носовая фигура!

– Ой! Совсем забыла. Давай поглядим, – она направилась к квадратному орудийному порту и, стараясь ничего не задевать, выплыла на палубу.

Приблизившись к носовой фигуре сзади, я увидела, что она была вырезана в форме женщины. Ничего удивительного: корабль ведь назвали «Сибеллен» в честь любимой супруги Матеуша. Наверное, это ее изваяние. Мы обогнули фигуру, чтобы взглянуть на нее спереди, и я тотчас поняла, что ошиблась.

– Да это же русалка!

Мама улыбнулась. Голову ее окружало облако волос.

– Ну разумеется. И как мы не догадались, что корабль украшает не что иное, как символ династии Новаков?

Мы подплыли поближе, чтобы рассмотреть изваяние. Перед нами явно была русалка, но черты ее лица скрывали водоросли.

– Я все же думаю, что это жена Матеуша, Сибеллен, – предположила мама. – Просто они соединили ее голову и торс с хвостом сирены.

И тут мама впервые решила потревожить старое судно. Не трогая носовую фигуру, она набрала воду жабрами и выплеснула ее изо рта струйкой, достаточно сильной для того, чтобы убрать водоросли, не повредив скульптуру.

И впервые за все время, что мы находились под водой, холод пробрал меня до костей. Я с нарастающим ужасом смотрела на постепенно открывающееся взгляду лицо русалки.

И понимала, что вижу скульптурный портрет собственной матери.

Потрясенные, мы обе застыли в ошеломленном молчании. Переведя взгляд с мамы на носовую фигуру, я вновь убедилась, что они абсолютно идентичны – вплоть до непослушной прядки на левом виске. На лице носовой фигуры застыло выражение безмятежности, губы ее были плотно сжаты, а их уголки слегка приподняты. Я не раз видела подобную улыбку на лице мамы. Осознав это, я похолодела до костей, будто залпом проглотила ведро льда.

– Но… но этому кораблю сто пятьдесят лет! – воскликнула я.

Мама молча всматривалась в свое собственное деревянное отражение.

– Как твое лицо попало сюда? – недоумевала я, а когда мама снова ничего не ответила, позвала ее: – Мам!