Книга Рожденная землей, страница 59 – Эбби-Линн Норр

Дрожащими пальцами я снова взяла дневник и перевернула страницу. И да – там был рисунок фейри. Первый фейри, нарисованный Майлис. Сверху на листе значилось: «Я понимаю».

– Что ты понимаешь, Майлис? – спросила я вслух. – То, почему в твоей библиотеке куча альбомов, заполненных изображениями фейри? Или нечто большее?

Я просмотрела следующие несколько страниц. Изображения людей и животных больше не попадались. Их место заняли образы только что вылупившихся фейри. Затем стали появляться зарисовки растений – порой настолько детально проработанные, что их следовало бы поместить в ботанический атлас. Часто они сопровождались подписями, в том числе архаичными гэльскими названиями.

Что бы ни происходило со мной, сначала это случилось с Майлис. Мой страх стал рассеиваться, его сменило чувство благодарности к ней. Перелистнув очередную страницу, я увидела запись от руки. Она была самой длинной из всех, встречавшихся прежде. И угодила, словно стрела, прямо в яблочко моего сердца.

«Со мной что-то происходит. Я никогда раньше не испытывала подобных чувств. И не знала все то, чем полна моя голова. Не понимаю, откуда приходят эти знания. Я лишь могу связать это с фейри и снами. У родника я обнаружила неизвестное мне растение – увидела, удивилась, потрогала. И душистая трава Lus na Cn’mh Briste^[26]представилась мне, когда я коснулась ее листьев. Буквально через подушечки пальцев я узнала, что это растение обладает целебными свойствами.

Я также познакомилась с Fraoch’n^[27] – ягодой, рассказавшей мне, что ее можно использовать для укрепления тонкой оболочки, окружающей мозг человека, и придания коже упругости. Я поняла все это, едва коснулась ее. С трудом представляю, что делать со всеми полученными знаниями. Не секрет, что меня и так считают затворницей, печальной старой девой, предпочитающей людям общение с природой. Так что пока я буду держать всё при себе, доверяя лишь этим страницам».

На этом размышления Майлис закончились и снова пошли рисунки. Только спустя несколько страниц я обнаружила новую запись, и ее слова заставили меня замереть.

«Я избавилась от мучительной головной боли. Мне было известно, что в такой ситуации хорошо помогает черный кохош^[28]. Решила набрать немного, чтобы сделать настойку. Однако мир этого растения открылся мне, едва я прикоснулась к стеблю и словно вобрала в себя его целительную энергию. Я почувствовала, как головная боль ослабевает – гораздо быстрее, чем от настойки. Я становлюсь Мудрой. Фейри выбрали меня. Мне стыдно, что я не верила в них».

Мудрая. Это слово отдавалось во мне вибрирующим эхом. Его шептали и пели фейри в ночь своего вылупления. Но тогда я не придала этому никакого значения. А теперь поняла. Это не определение, это имя.

– Что значит мудрая, Майлис? – прошептала я, перелистывая дневник. Еще больше ботанических зарисовок и наблюдений за фейри – прозрачность их хрупких тел, изящество крошечных рук, воздушное свечение. Красота. Я скользнула по ним взглядом, не испытывая удивления. Мне требовалась информация.

И вот новая запись. Я была разочарована, когда поняла, что Майлис пишет совершенно на другую тему.

«Кузина Айрин заставила меня пойти на рождественские танцы в Анакаллоу, и, пожалуй, никогда я не была столь благодарна за то, что меня потащили куда-то вопреки моей воле. Я узнала самое благородное сердце! Друг Айрин Оуэн представил на вечере своего брата, необыкновенного Кормака О’Брайена».