Книга Рожденная землей, страница 60 – Эбби-Линн Норр

О’Брайен? Я задумалась. Почему мне знакомо это имя?

Я продолжила чтение. В следующих заметках Майлис писала о страхе перед собственными чувствами, возникавшем, когда они виделись с Кормаком на публике. Было нетрудно понять, что девушка не привыкла к общению, но специально покидала зону комфорта исключительно ради компании этого молодого человека. Несколько загадочных фраз встретились мне среди рисунков растений и фейри. И вот, наконец, решающий момент.

«Я влюблена».

Мое сердце растаяло. Молодая женщина, о чьем существовании я не догадывалась до нынешнего лета, неожиданно стала значить для меня очень много. И ее счастье стало моим. От незатейливых слов Майлис мое сердце стало легким, словно воздушный шар, и грызущее меня любопытство отступило.

Я перевернула еще одну страницу и ахнула, увидев черно-белый карандашный портрет молодого мужчины. Подписи не было, но, несомненно, это и был Кормак О’Брайен. Интересно, Майлис рисовала его с натуры или по памяти? Волосы, темные, может, даже черные, зачесаны вперед по тогдашней моде и завиты над ушами. Высокий воротник подпирает мощный квадратный подбородок. Острые скулы, высокий аристократический лоб, полный чувственный рот, на верхней губе – маленький шрам.

– Ох, Майлис, – вздохнула я, вглядываясь в темные глаза О’Брайена, в надменно выпяченную нижнюю челюсть и орлиный нос.

Художница передала не только мужественную красоту лица своего возлюбленного, но и его характер. Его натуре были присущи равнодушие и высокомерие. И… не могу сказать наверняка, может быть, тому причиной шрам, но мне показалось, было нечто жестокое в движении его губ. В голове мелькнул автопортрет Майлис в том платье с шевронным узором, её мягкие, беззащитные глаза…

– Он тебе совсем не пара.

Утро я встретила в оцепенении. Накануне вечером, после ужина, устроившись в постели с дневником Майлис и намереваясь продолжить чтение и изучение рисунков, я банально заснула. Подозреваю, что просто обессилела от свалившихся на меня откровений.

Около восьми я открыла глаза, по окнам снова стучал дождь. Вылезла из постели, пошла на кухню, включила газовую плиту и поставила кипятиться воду. Достав банку с ирландским чаем, вынула из нее пару пакетиков и положила в заварочный чайник.

В этот момент открылась задняя дверь, и, шаркая о коврик ботинками, в дом вошел Джашер.

– Джорджи? Это ты?

– Она самая. Доброе утро. Забыл что-то?

– Ага, куртку, – засмеялся он. – Если пойдешь гулять сегодня, надень дождевик. Снаружи холодно и мокро. Можно подумать, что март на дворе.

Я посмотрела в окно: серое небо и морось. Выглянула в прихожую – Джашер застегивал молнию на дождевике.

– Как у тебя получается работать в такую ужасную погоду? – спросила я.

– Так тружусь-то я в помещении. На улице нужно делать только замеры. – Он надел бейсболку. – Все еще читаешь тот дневник?

– Ага. Прости, что уделяю тебе мало внимания. Чтение очень захватывающее.

– Мы прямо как пожилая супружеская пара, – улыбнулся Джашер.

За моей спиной засвистел чайник.

– Кстати, дорогой, – сухо проскрипела я, изображая чопорную немолодую женщину, – не возьмешь ли с собой горячего чая?

Он рассмеялся.

– Тебе стоило стать актрисой. Да, от чая не откажусь. Только если он уже готов, а то я опаздываю. Меня ждут, чтобы сделать заказ, тут, во дворе.