Книга Рожденная эфиром, страница 29 – Эбби-Линн Норр

– Один билет, пожалуйста, – сказала я женщине, сидевшей в застекленной будке.

Я заплатила четыреста йен, получила глянцевую картонку и вставила ее в щель турникета. Вспыхнул зеленый огонек. Я миновала металлическую решетку – на ночь тут, похоже, все запирается очень серьезно! – вошла и оказалась в коридоре, увешанном плакатами, рекламирующими экспозиции музея. Вокруг царили тишина и чистота.

Я взяла со стенда информационный буклет и развернула его на схеме экспозиций музея. Выставки имели бесполезные для меня названия: «Люди, изменившие Японию» и «Упадок династии. Сёгуны Токугава». Я нахмурилась: отлично, и где мне искать мечи?

Минуту спустя я уже задумчиво бродила по устланному коврами залу, рассматривая застекленные витрины – все сколько-нибудь ценные экспонаты находились именно там. Причем разложены они были не по категориям, а по годам. Даичи не потрудился мне сообщить, когда был выкован или применялся его вакидзаси, поэтому приходилось внимательно рассматривать содержимое каждого стеклянного ящика.

Я подолгу, будто искушенный сыщик, изучала изогнутые клинки катан – длинных самурайских мечей – и парных им вакидзаси, но комплектов таких было немного и разместили их максимально далеко друг от друга. Сохраняя безмятежное выражение лица, я следовала от витрины к витрине – если в музее работала система видеонаблюдения, охрана не заметила бы ничего необычного: посетительнице просто нравятся старинные клинки.

Убедившись, что вакидзаси в синих ножнах нет на первом этажа, я отправилась на второй. Там явно были люди – поднимаясь по лестнице, я слышала их приглушенные голоса. На последней ступеньке стояла женщина в музейной униформе. Я вежливо ей кивнула и показала свой билет, она ответила дежурной улыбкой. Несколько пар обсуждали выставленные перед ними экспонаты.

Я прошла мимо ржавого снаряда времен войны Босин и остановилась почитать этикетку, изображая заинтересованного посетителя музея. Я медленно двигалась дальше, рассматривая картины, доспехи и старательно просматривая исторические справки к ним, направляясь к входу в небольшое отдельное помещение – экспозиция, как гласили указатели, продолжалась там. Я миновала дверной проем. Мужчина с седой бородой в одежде уборщика, двигаясь мне навстречу, толкнул меня в плечо.

– Простите, – сказала я.

– Это вы меня извините, – повернувшись, ответил он.

Мне показалось, что уборщик там так и застрял – краем глаза я видела его статную для старика фигуру, – но продолжала идти, повернувшись к нему спиной. Рассматривая одну из витрин, я почувствовала, что мужчина смотрит на меня. Сердце стало учащенно биться. Я изо всех сил старалась не обращать внимания на его явный интерес ко мне. Меня занимало другое – складывалось ощущение, что вакидзаси нет и на втором этаже.

Я рыскала по музею, и напряжение внутри меня росло. Я еще раз изучила схему, проверяя, не пропустила ли я какую-нибудь витрину, снова прошлась по экспозиции, мысленно разбив ее на квадраты и обследовав каждый досконально.

Вакидзаси в синих ножнах нигде не было.

Мои пальцы похолодели, и мне пришлось засунуть руки в карманы, чтобы хоть немного их согреть. Мы с Даичи не обсудили план действий на случай, если в музее не окажется меча. Мысли в голове путались. Оставалось только обратиться за помощью к сотрудникам музея. А что еще прикажете делать? Велика вероятность, что я об этом пожалею, но когда они установят связь между моим, казалось бы, невинным вопросом и пропажей экспоната, я буду уже далеко.