Книга Рожденная эфиром, страница 45 – Эбби-Линн Норр

Я забыла, зачем поднесла к губам чашку с чаем.

– Совсем ничего? Вам это не пригрезилось?

– Нет! – он выставил передо мной ладони, отвергая мои возражения. – Я потерял сознание. Упал, пришел в себя под перебранку братьев якудза, валяясь на дне лодки в протухшей воде. Но очнулся с ясной головой. Более того, я никогда не мыслил настолько трезво и рационально. Я вновь стал самим собой. Нет, собственной улучшенной копией. – Инаба усмехнулся и погладил подбородок. – Потом у меня возникла проблема. Я понял, что мне нужно немедленно покинуть клан якудза. И тогда случилось вот это, – он поднял правую руку, показывая недостающую часть мизинца. – Это традиция. – Он посмотрел на свой изуродованный палец, словно видел его впервые. – Тот, кто совершает ошибку либо наносит оскорбление оябуну, а желание покинуть семью рассматривается именно так, обязан совершить жертвоприношение. Отрезать фалангу пальца.

Я представила себе, как лезвие ножа вонзается в мои собственные кожу и кости, и закрыла глаза, подавляя приступ тошноты.

– Это варварство! И какой смысл калечить себя?

– Традиция восходит к временам самураев. Хорошему фехтовальщику нужны все пальцы, чтобы грамотно орудовать мечом. Инвалид менее эффективен в бою, ему себя защитить сложно, поэтому он вынужден искать покровительства. Его выживание зависит от расположения оябуна, от семьи. В уличной толчее вы опознаете якудза не по татуировкам, они скрыты одеждой, а по изуродованным рукам. – В подтверждение он поднял руку. – Я из счастливчиков. Тем, кто совершает много ошибок, везет меньше, – покачал он головой, – пальцев недостает.

Я выпила немного чая, чтобы увлажнить пересохшее горло.

– Итак, вы оказались на острове-крепости, заявили, что готовы покинуть клан и предложили, – я сглотнула, – выкуп. И Райден обменял фалангу вашего пальца на вашу свободу?

– Ну, в то время всем заправлял отец Райдена, я принес жертву ему. Но если бы все было так просто…

– Просто?.. – Я с трудом сдержала истерический смешок, глядя на руку Инабы, державшую чашку с чаем. – От вас потребовали чего-то еще? Добавить палец на ноге, например?

Инаба горько рассмеялся.

– Если бы, – он покачал головой. – Нет. Якудза не любят отступников. Если ты простой исполнитель, фаланга мизинца – или, если не везло, другого пальца – сходная цена. Но я был крупной рыбой. Мне разрешили убираться на все четыре стороны, но я знал, что вопрос открыт, и оказался прав. – Он взглянул на полку с фотографиями.

Я вздрогнула.

– Ваша семья?

– Да. Мне стоило заранее подумать о таком повороте событий. В конце концов, телефон у меня никто не отбирал… – Глаза Инабы невидяще смотрели куда-то вдаль. Он за мгновение постарел лет на двадцать. Потом потупился и снова заговорил, медленно, с усилием и болью выдавливая слова: – Когда я вернулся домой, Хироки уже не было. Миха сказала, что якудза пришли за мальчиком посреди ночи. Они заперли мою жену в чулане, разнесли весь наш дом и ушли с моим сыном.

Я ахнула, хотя и ожидала услышать нечто подобное.

– Куда они его увели?

– На одну из квартир якудза. Это прозвучит ужасно, но он, полагаю, не особенно возражал. Хироки к тому времени исполнилось восемнадцать, он вырос с отцом-якудза и хотел стать членом организации, чтобы пойти по его – моим – стопам. Он романтизировал жизнь якудза, а я не потрудился разубедить его, познакомить с реальностью. – Инаба провел ладонью по лицу и погладил свою короткую бороду. – Я подвел его. Слишком поздно очнулся. Надо было действовать, пока мой мальчик был совсем юным…