Книга Гувернантка для чешуйчатой прелести. Переполох в драконьем поместье, страница 112 – Любовь Огненная

И меня тоже осторожно поднял на руки.

Не выдать своего бодрствования оказалось делом почти невозможным. Сердце стучало оглушающе. Оно-то и могло меня раскрыть.

Я сумела полностью расслабиться лишь в тот момент, когда меня уложили в выделенную мне кровать и даже прикрыли одеялом. Но радость была преждевременной. Склонившись надо мной, Дэйривз едва ощутимо коснулся пальцами моего лица, отводя волосы от него в сторону.

Полагая, что меня сейчас снова поцелуют, я испуганно замерла. Но поцелуя так и не случилось. Мужчина внимательно рассматривал мое лицо. Это продлилось не дольше нескольких секунд, а после он просто ушел.

И лишь тогда я гулко с облегчением выдохнула.

И разочарованно уткнулась в подушку.

Утром меня ждал ответ от Вейолы. Открыв напрочь разрядившуюся шкатулку, я извлекла сложенный вчетверо лист бумаги и пробежалась взглядом по ровным строчкам.

Смуглянка всегда писала красиво, понятно и с особым изяществом. На занятиях по чистописанию преподаватель всем ставила ее в пример.

Ничего нового из ее письма я, к сожалению, не почерпнула. Она лишь повторила то, что я и сама знала. Написала, что если у меня есть такое желание, для меня все пути открыты, но при этом я должна понимать, что эта дорога может привести меня в никуда. Что меня могут выгнать из этого дома, а не оставить на службе и дальше.

Разовая встреча, которая удовлетворит любопытство и желание, могла обойтись слишком дорого. Учитывая опыт наших предшественниц, у меня как минимум отберут подопечную. А как максимум еще и обвинят в чем-нибудь, чтобы выставить без оплаты за досрочное расторжение.

Рассчитывать на статус любовницы приходилось далеко не каждой из нас.

“…Так стоит ли этот мужчина твоей разрушенной жизни, Алария?” – именно эта строчка завершала короткое послание.

Скомкав лист, я быстро сожгла его над свечой и отправилась будить свою маленькую леди. О том, чтобы занять место в герцогской постели, я даже и не думала, так что Вейола переживала зря.

В этом вопросе мои принципы сходились с моим разумом.

Думала же я о другом. О том, в какой безвыходной на первый взгляд ситуации оказалась. Проводя утренние ритуалы вместе с малышкой, улыбаясь ей, расчесывая ее, наряжая в бежевое платье, я думала о том, что делать конкретно мне, если генерал Волдерт действительно нацелился в эту самую постель меня уложить.

За прошедшие дни я, вопреки здравому смыслу, уже успела прикипеть к Сабире. Мне не хотелось оставлять ее и это место. Испытывала нечто непонятное, невозможное, невообразимое, словно моя жизнь всегда была вот такой.

Будто это уже было миллионное утро, в которое я давала Сабире зубную щетку и точно знала, что через миг мне придется самой чистить ей зубы. Знала, заранее знала, что она попытается убежать, не промокнув лицо и руки полотенцем, а мне придется мчаться за ней вместе с ним, пока она будет от души хохотать.

И что кашу сама она есть не станет до тех пор, пока я не положу ей в рот первую ложку. А она еще и в тарелку мою обязательно заглянет. Вдруг я там что-то вкусное ем и без нее?!

Не понимала, как за столь короткий срок я успела привязаться к малышке? В голове стоял настоящий кавардак. Ни одной здравой мысли, ни одного решения проблемы. Только эмоции, что накрывали с головой, топили, утягивая в болото неопределенности.