Книга Гувернантка для чешуйчатой прелести. Переполох в драконьем поместье, страница 131 – Любовь Огненная

Я вдруг вообще поймала себя на мысли, что будь я королевской воспитанницей и встреться мы с ним во дворце, я бы приняла его ухаживания. Я бы позволила ему целовать меня украдкой в тени деревьев и скрытых аллей. Мы бы танцевали с ним на всех балах. И каждое его касание было бы желанно, а не вызывало ужас.

Герцог Трудо был тем, рядом с кем мое сердце бунтовало.

Я думала, что самый трудный выбор в своей жизни уже сделала, когда решала: подать документы в Академию благородных девиц или смириться со статусом королевской воспитанницы? Однако мне его, как оказалось, еще только предстояло сделать.

Я собиралась поговорить с Дэйривзом честно и открыто. Намеревалась сказать ему, что, если он хочет ухаживать за мной, я ему этого не запрещаю. Но ни на что большее он до свадьбы рассчитывать не мог, а значит, ему тоже предстояло сделать выбор.

Взрослый выбор для нас обоих. Нас ждал честный разговор при первой же встрече.

Ощутив, что качели вдруг начали раскачиваться сильнее, я резко распахнула веки и с нарастающей тревогой в груди повернула голову.

Генерал Дэйривз Волдерт стоял прямо рядом со мной.

Едва мы встретились взглядами, у меня из головы повылетали все слова. Мы так и смотрели друг на друга молча, пока герцог раскачивал меня, а я то поднималась ввысь, подхватываемая ветром, то падала в бездонную пропасть, в пучину сомнений и чувств, заключенных в тюремную клетку.

“Просто позволь” – так и читалось в его глазах.

“Не могу” – отвечала я безмолвием, терзаясь на сковороде собственных страхов.

Это ведь было так легко – поддаться. Еще легче утонуть в этом болоте по собственной воле, но что дальше? Как дальше? Насколько обширно благородство герцога Трудо? На какое количество ночей оно распространится?

“Разреши себе” – молил, просил, уговаривал.

“Разрешу и буду дурой” – едва заметно качала я головой, раз за разом окуная себя в реальность.

В реалии, где меня вряд ли сделают кем-то выше любовницы. Я стану той, кого спрячут в поместье и позволят себе навещать от случая к случаю. Той, чьи дети будут обречены навсегда прозваться бастардами, если они вообще будут – эти дети.

“Я не обману” – уголки его губ приподнялись совсем немного.

Он обещал взглядом, обнадеживал очертанием ямочки на щеке. Звал за собой туда, где за темнотой не видно ничего. Или видно слишком много, ведь лорды из высшего общества часто хвастались своими любовницами на публике. Для них они были чем-то сродни очередной дорогой безделушке, которой не грех кичиться.

“Я слышала в своей жизни слишком много лжи, чтобы поверить” – так же неявно усмехнулась я, ощущая дрожь на кончиках пальцев.

“Дай нам только этот вечер” – все так же просил, но не настаивал, нет.

Глядя на то, как в его глазах разгорается уже привычное для меня пламя, я понимала, что могу отказаться. Что могу встать и просто уйти, и он даже не пойдет меня догонять.

Но в том-то и дело. Мне хотелось, чтобы меня догоняли. И догнали. И забрали, совершенно по-варварски закинув на плечо. Мне хотелось хоть немного побыть слабой рядом с кем-то сильным и надежным.

“Я возьму у себя же этот вечер взаймы” – не сдержала улыбки, останавливая забег качелей ногой.

“Я оплачу этот долг, если ты улыбнешься еще раз” – принес ветер очередные слова, а на губах у герцога появилась такая же улыбка.