Книга Игры, в которые играют боги, страница 115 – Эбигейл Оуэн

– Значит… очевидно, что Декс хочет выиграть состязание. Кто-нибудь еще надеется выиграть? Может, вашей семье нужно благословение?

Мы все замираем, глядя на нее. Она думает, что мы станем друзьями?

Майке моргает.

– Я могу первая, если это поможет. У меня есть соседка, с которой я живу много лет. Моя лучшая подруга. Но мы счастливы с тем, что у нас есть. – Она пожимает плечами. – Так что у меня нет интереса в выигрыше.

– Другой семьи нет? – спрашиваю я.

Ее глаза смотрят куда-то вдаль, и я понимаю, что она видит уже не меня, а свои воспоминания.

– Мои родители умерли, а я была единственным ребенком. – От ее улыбки мое сердце болезненно екает.

– Мне жаль, – произносит Зэй.

– И мне, – говорю я.

Триника перемещается поближе, чтобы пожать Майке руку.

– Я тоже потеряла родителей и сто лет как в разводе. Мы с бывшим дружим. Мы были неплохими родителями, но наш сын уже вырос, так что я редко вижусь с ним. Но мой сын Дерек женится. – Она улыбается самой себе, глядя в темный, покрытый ядовитым плющом потолок. – Я бы хотела выиграть. – Улыбка Триники превращается в ухмылку. – Я бы использовала свое благословение для внуков. Как насчет тебя, Амир? – спрашивает Триника после.

Тот возвращается к вырубке кустарника, и мы понимаем его намек и движемся вперед.

– Мои родители оба живы, но мы никогда не были близки. – Амир говорит это настолько буднично, что если бы я не смотрела прямо на него, то не заметила бы, как опустились его плечи. Няньки и школы-интернаты. Должно быть, ему…

– Похоже, тебе одиноко, – говорит Зэй, сняв слово прямо у меня с языка.

Если кто и понимает, как может быть одиноко в семье, то это он.

– Я был бы не против выиграть, если это будет означать новое начало, – говорит Амир, не обращаясь к Зэю. – Не думаю, что моей семье есть какое-то дело до этого.

Внезапно до меня особенно ясно доходит, что эти поборники, которых выбрали боги и богини, – не просто бойцы на одном ринге. Они настоящие.

Настоящие люди с надеждами, мечтами и любимыми… которых украли из их жизней. Мы – все мы – просто стараемся добраться до дома живыми.

Ну, может быть, кроме Декса.

Наверное, мы все пришли к одной мысли, потому что больше не раздается ни звука, кроме пыхтения людей, которые тащат поддон, и звяканья стекла о стекло от бутылок водки. Несколько менее темный круг впереди нас – другая слепая долина – становится ближе. И я внезапно надеюсь, что мы выберемся отсюда.

– Моя очередь, – говорит Амир минуту спустя.

Как будто дурное предвестье: как только мы опускаем поддон, чтобы передохнуть и смениться, пещеру накрывает тьма.

Спускается ночь.

Справа от меня что-то шелестит.

– Что это было? – шепчет Амир.

– Мелкая пещерная жаба, мышь или еще что-нибудь, – говорю я. И надеюсь, что я права. Впереди я вижу небольшое движущееся свечение. Диего?

Он слегка подсвечивает все вокруг, но я вижу только лозу ядовитого плюща, свисающую с ближайшего камня.

Я и не думала, что его побеги настолько близко от нас.

Амир передает Тринике телефон и принимает у меня груз. Я делаю всего шаг, чтобы идти чуть перед ними, когда что-то цепляет меня за ноги, и я падаю набок. Я пытаюсь за что-то зацепиться, но земля здесь – сплошные камни, и я кубарем лечу куда-то в сторону от остальных.

Прямо в сплетение плюща, который как будто смыкается надо мной, цепляясь, как паутина.