Книга Игры, в которые играют боги, страница 146 – Эбигейл Оуэн

Но вместо того чтобы повернуть к городу, пегас пролетает мимо, через мост, над мысом Миноса, мимо города Саусалито – к огромным секвойям заповедника «Мьюир Вудс».

Я никогда там не была.

Может быть, я ошиблась?

Теперь с каждым взмахом крыльев я сомневаюсь в том, кто бы это мог быть… или вдруг там никого нет, и это все ужасная шутка.

Лошадь опускается между высоченными деревьями с красноватой корой и темно-зеленой листвой. Она снует туда-сюда, избегая при спуске широких стволов и длинных ветвей.

Ближе к земле пегас делает свечку, широко распахивая розовые крылья, чтобы поймать воздух и замедлиться. Лошадь приземляется в галоп, меня швыряет вперед, и я снова хватаюсь за ее шею.

Замедлившись до рыси, а потом осторожно остановившись – ради меня, я уверена, – она вздрагивает всем телом, распушает крылья, и я принимаю это за намек, что мне пора слезать. Еще раз: у меня не очень с лошадьми, так что мое «слезание» скорее напоминает падение, но я хотя бы стою на земле. Кобыла кивает мордой в сторону скопления деревьев в затененной части леса.

Что? Мне надо туда?

Она снова кивает, настойчивее, встряхивает розовой гривой, так что я пожимаю плечами и иду в ту сторону. Но когда я пересекаю небольшой холм и крылатая лошадь скрывается из виду, я осознаю проблему. Как я собираюсь искать обратный путь к ней? Тут все выглядит одинаково. Одинаковое, одинаковое и одинаковое. Я потеряюсь здесь с гарантией. Я же городская девочка, которой нужны ориентиры.

Я закатываю рукав, пробуждаю свои татуировки и с облегчением вздыхаю, когда они возвращаются к жизни.

– Может быть, ты сможешь мне помочь, – говорю я лису. После прикосновения он спрыгивает с моей руки.

Лис отчетливо и острозубо улыбается, потом на мгновение садится, навострив черные уши и нюхая воздух темным носиком. Потом виляет пушистым хвостом с черным кончиком и трусит – на самом деле гарцует – в сторону, указанную пегасом. Я следую за ним.

Я рада, что попросила лиса, поскольку он выбирает не тот маршрут, которым пошла бы я, – прямо в сердце темного леса. На склоне еще одного холма я вижу ее – маленькую хижину, которая выглядит древней и видавшей виды. Она стоит в просвете между двух самых больших деревьях, какие я пока что видела здесь: основания их стволов шириной почти с саму хижину.

А охраняют ее два огромных паука.

66

Парень, которого я любила больше всех

Я кричу в небо:

– Вы что, издеваетесь?! Вы ничего не говорили про кошмары!

А это именно кошмар. Хотя и не мой, потому что я не боюсь пауков. Нормального размера – уж точно. А эти пауки – просто нечто. Такими клыками враз мне голову откусят.

Влажный нос, утыкающийся мне в ладонь, привлекает мое внимание. Лис скулит, а потом тычется в контуры тарантула на моем предплечье. Большая мохнатая красная паучиха ерзает, поднимает обе передние лапы и машет ими.

– Ты можешь что-нибудь с этим сделать?

Лис тоненько тявкает, а тарантул снова машет лапами, и все это я интерпретирую как «да». Я касаюсь тарантула, и она сползает с моей кожи, а я стою смирно, пока она щекотно движется по моей руке и спрыгивает на покрытую листвой землю. Я наблюдаю, находясь поодаль, а тарантул тем временем спешит к паукам, которые могли бы раздавить ее не задумываясь.

Тварюшки издают множество жутких щелчков и совершенно зря поворачивают глаза в мою сторону; похоже, у них происходит разговор. Потом кошмарные пауки наконец-то отступают обратно в лес. Недалеко. Я вижу отражение солнца в их глазах.