Книга Игры, в которые играют боги, страница 143 – Эбигейл Оуэн

– Я бы свалила, дорогой. Ты знаешь, я бы с радостью дала вам вернуться к тому, чем бы вы ни занимались. И сама бы провела с вами время, если бы считала, что ты мне позволишь, но увы – не могу.

– Что тебе надо?

В голос Афродиты проникает раздражение:

– Зевс никогда не любил играть честно, и мы все слышали, что Лайра выздоравливает медленно. Я хотела дать ей достаточно времени на подготовку.

– К чему? – рявкает Аид.

Прижавшись к нему, я чувствую, как его тело вибрирует от раздражения. Слегка, но все-таки. Он чувствует это из-за меня. Я улыбаюсь ему в шею. Аид до сих пор такой твердый, и если он хоть как-то похож на меня, то сейчас его тело кричит, умоляя закончить то, что мы начали. Я ерзаю, вжимаясь в него всего чуть-чуть, и он стонет. Я улыбаюсь шире.

– Ох ты, – выдыхает Афродита, и я представляю, как она обмахивается. – Огня между вами достаточно, чтобы сгореть. Но лучше не давайте другим поймать вас на этом. – Это предупреждение. Смертельно серьезное.

– На подготовку к чему ты хотела дать Лайре время, Адди? – спрашивает Аид сквозь стиснутые зубы.

– Зевс сообщил мне, что я должна начать свой Подвиг через час.

О боги. Мой желудок ухает куда-то вниз. Подвиг, в котором участвует тот, кого я люблю больше всех на свете.

65

Подвиг Афродиты

– Пока что это определенно самое необычное начало Подвига.

Я говорю это Афродите, которая дарит мне загадочную улыбку и трепещет до нелепого длинными ресницами.

Она снова в своем сексуально-восторженном модусе и в светло-розовом обтягивающем комбинезоне без бретелек, который, разумеется, прекрасно выглядит на фоне ее теплой кремовой кожи и длинных черных волос, спадающих шикарными волнами по ее спине.

– А будет еще необычнее, обещаю, – говорит она тем хрипловатым голосом, от которого становится только сложнее выбросить из головы то, чем я занималась с Аидом всего час назад.

Что я чувствовала с Аидом час назад.

С Аидом.

Богом смерти.

Я не собираюсь, словно в плохом фильме, вопрошать себя, о каких преисподних я думала. Я точно знаю, о чем думала… О том, что это было охренительно фантастично.

И все это здорово и хорошо, но вот настоящий вопрос: когда все это закончится (и если я выживу), чем мы вообще можем быть друг для друга?

У смертной и бога нет будущего.

И потом, я сейчас должна сосредоточиться на новом Подвиге – и на выживании, чтобы я могла строить хоть какие-то планы. Хотя, учитывая, как обставлено это испытание, кто знает, как оно пойдет дальше.

Потому что я прикована к узкой кровати.

Конечно, это удобная односпальная кровать с розовыми шелковыми простынями – это же Афродита, в конце концов, – а прикована я по ногам и рукам пушистыми наручниками, тоже розовыми. Наручники закреплены на витых железных изголовье и изножье. Я бы решила, что это такой извращенный способ Афродиты поиздеваться, если бы здесь не было всех остальных поборников, прикованных к таким же кроватям. Получилась странная радуга из наших форм, поскольку мы выстроены по добродетелям. Черный цвет в конце, разумеется.

– Добро пожаловать на ваш шестой Подвиг, – мурлычет Афродита. – В этот раз акцент – не ваше выживание. А любовь. Сегодня ваша задача – найти кого-то особенного.

Того, кого я люблю больше всех.

Это вызывает в моей груди боль, и я очень стараюсь притвориться, что ее там нет.