Книга Игры, в которые играют боги, страница 140 – Эбигейл Оуэн

После того, что я сейчас видела, я вообще не уверена, что у них был какой-то долг. Одежда на них, общий сытый вид, айфон последнего поколения в руке отца – не похоже, чтобы они от чего-то страдали.

Аид зовет меня по имени.

В уши врезается писк аппарата, звучит в ритм быстрого биения моего сердца. Я смотрю на Аида, но, по сути, не вижу и не слышу его. Я постоянно проигрываю эти несколько вопросов и ответов в мыслях, снова и снова. Слегка качаю головой, как будто с движением придет отрицание всего этого. Если ничего не выпустить, оно начнет разрастаться и гноиться. Кажется, я это знаю.

Я провожу рукой по глазам.

– Хочешь, я покараю их для тебя? – спрашивает Аид.

Это привлекает мое внимание. Наши взгляды встречаются, и я несколько раз моргаю.

– А ты можешь?

Взгляд, который он дарит мне, полон не увещевания, но терпения и… тепла. И я кривлю губы, одновременно качая головой:

– Нет. Не надо их карать.

Я вполне уверена, что он знал: я так и отвечу. Я снова провожу рукой по глазам. Почему из меня течет, как из жалкого серого облака, которое не может перестать дождить?

– Они отправили меня в Орден, когда мне было три. – Мои слова звучат тихо.

Я отвожу глаза от Аида. В его взгляде слишком много понимания. От такого участия мне только сильнее хочется плакать.

– Эти люди не стоят моих слез. Конечно, не стоят.

И опять же, я не понимаю, что озвучиваю свои мысли вслух, пока он не отвечает:

– Нет, не стоят.

Я перебираю тонкое одеяло, которым укрыты мои ноги.

– Орден не сказал бы им, что я близка к выплате долга, потому что я выплатила его много лет назад. Мне просто было больше некуда идти. Никто об этом не знает. – Я бросаю на Аида быстрый взгляд. – Кроме тебя. Каждое слово из уст этого мужчины было ложью. Как я могла… – Я останавливаюсь и снова качаю головой.

– Как ты могла что? – спрашивает Аид.

– Произойти от таких лжецов?

– Могло быть и хуже, – бормочет он. – Тебя мог заживо проглотить в детстве твой отец-титан.

Но я все еще в своих мыслях, вращающихся, как торнадо, засасывающий все больше обломков.

– А моя мать просто стояла там и ничего не говорила. Она ему не верила. Это было видно по лицу. Но она просто ничего не сказала. Так она поступила, когда он решил отправить меня отрабатывать их долг в три года? Просто… позволила ему? – Меня передергивает. – Одно я знаю наверняка. Я не вернусь к ним.

Аид заправляет мне за ухо прядь волос, его прикосновения нежные и утешающие.

– Ты и не обязана. Ты уже давно вполне официально взрослая в мире смертных. Они не имеют на тебя прав.

Мое сердце все еще бьется часто, писк аппарата совпадает с его ритмом. Жаль, что Асклепий его не выключил. Жаль, что мое сердце не может перестать биться.

«Они того не стоят».

Просто подумать, сложнее принять на деле. Может, если я буду это повторять…

– У меня нет семьи. – Я шепчу это скорее себе, чем Аиду. – У меня никого нет.

Аид притягивает меня к себе, прижимает мою голову к своему плечу.

– Вы, смертные, любите использовать одну поговорку. – Его голос – глубокий, грубый рокот над моим ухом. – Она звучит как «Кровь не водица».

Я хмурюсь ему в плечо.

– Хочешь сказать, что мне надо их простить и воссоединиться с семьей?

Это, по крайней мере, останавливает слезы.

– Нет. – Аид отстраняется, перехватывает мой взгляд. – Я хочу сказать, что если вы используете эту фразу для определения семьи, то не стоит удивляться, если иногда они пытаются к вам присосаться. – Следующую фразу он говорит медленно, как будто взвешивая каждое слово. Как будто пытается не нажать на болевую точку: – Но ты можешь найти семью и сделать ее своей. Семью, которая будет поддерживать тебя на плаву. Семью не по крови.