Книга Игры, в которые играют боги, страница 151 – Эбигейл Оуэн

Может, все еще хуже: четыре даймона стоят по углам комнаты со сложенными перед собой руками, их головы склонены, а крылья опущены так, что перья подметают землю в выражении безнадежной, глубокой скорби.

Смертное тело Дэ все еще лежит на кровати, не прикованное, но очевидно, что он все еще спит и, судя по всему, видит кошмар. В комнате стоят еще несколько поборников со своими спасенными близкими. Оглядываясь, я понимаю, что они все здесь.

Амир стоит дальше всех, возле стены, глядя в окно с выражением, которое напоминает мне об Аиде в моей спальне не так давно. Невысокая женщина в синем сари, с очень смуглой кожей и зачесанными назад седыми волосами под легким покрывалом похлопывает Амира по плечу морщинистой ладонью и что-то тихо ему говорит.

Дэ снова кричит – так громко, что его грудная клетка отрывается от кровати.

Почему он не просыпается? Не встает? Что его держит?

Зэй оставляет женщину, которая так похожа на него, только меньше и нежнее чертами, чтобы подойти к нам с Буном. Бросив быстрый взгляд на Буна, Зэй становится рядом со мной, лицом к Дэ.

– Судя по всему, проявилось благословение Геры для Амира.

– И поэтому Дэ кричит?

Зэй кивает:

– Благословение Геры – мщение. Амир потерял свой флаг Силы из-за Дэ в последнем Подвиге, а ее благословение в том, что любой поборник, который помешает или навредит Амиру во время Тигля, пожнет последствия в следующем испытании.

Дэ снова кричит – так долго, что у него пропадает голос, а рот остается открытым.

Я вздрагиваю.

– Тише, – бормочет мне Бун.

И Зэй бросает на него хмурый взгляд.

Проклятье богов. Я чувствую, как кровь приливает к лицу, и у меня начинает кружиться голова.

– Ему больно? – шепчу я.

На лице Зэя проявляется вынужденное беспокойство.

– Нет. Проклятье заперло его в теле. Это делает не Амир. Он это не контролирует. Так просто… есть. – Зэй выглядывает в окно. Вечер уже почти поглотил солнечный свет, сделав небо темно-синим, кроме горизонта на западе, где оно меняет цвет с темно-пурпурного. – Дэ не может спасти того, кого любит.

– Кто это?

– Его бабушка.

Я закрываю глаза от осознания и вида того, что происходит с Дэ. Его бабушка, которую он любит больше всех на свете, сейчас умрет, а он не может добраться до нее. Не может спасти ее.

Крики Дэ становятся яростнее и выше тоном, и сдержанные конвульсии его тела делаются только сильнее, хуже и хуже, из уголков его глаз текут слезы, пока он внезапно не замолкает и не застывает, как мертвый.

Быстрый взгляд в окно подтверждает, что солнце село, забрав с собой день.

Слишком поздно.

Бабушка Дэ умерла.

Он медленно открывает глаза, глядя в потолок несколько долгих, безмолвных мгновений. Потом закрывает ладонями лицо и начинает рыдать.

68

Я… и они

– Я смотрю, ты выжила.

Аид ждет в центре фойе своего дома, когда мы с Буном туда заходим. Он стоит, расслабленно засунув руки в карманы черных брюк; рукава серебристой рубашки закатаны. Почему он так одет?

Его тон и взгляд снова обрели оттенок расчетливой, смертоносной стали. Ни намека на того, кто делился со мной толикой себя в моей спальне.

– Вы оба.

Я никогда не видела Буна таким тихим, как сейчас, когда он таращится на бога смерти.

– Значит, ты тот ублюдок, который подверг жизнь Лайры опасности, заставив играть в эти упоротые игры.

Аид даже не морщится: