Книга Игры, в которые играют боги, страница 248 – Эбигейл Оуэн

Я оглядываюсь через плечо и ищу лица друзей среди сидящих на помосте позади нас.

Зелес ждет, пока гул толпы утихнет.

– Победитель… Лайра Керес, единственная представительница добродетели Выживания в Тигле, поборница Аида, бога смерти!

Я оступаюсь, и только тот факт, что Аид стоит как каменный, зажав мою руку под локтем своей, не дает мне упасть плашмя.

Стоп.

Я выиграла Тигель?

Я с диким видом озираюсь.

Я выиграла.

– Охренеть, – слово вырывается само по себе.

Толпа на местах, уже потрясенно бормотавшая, издает смешки, но я не обращаю на них внимания. Я обращаю ошеломленный взгляд к Аиду.

Зелес возвышает свой голос над шумом толпы:

– Анонимное голосование даймонов показало, что Лайра еще была смертной, когда пересекла финишную черту, была убита тем, что не относилось к Подвигу, и, как победительнице испытания, ей было положено исцеление, вплоть до воскрешения ее из мертвых. С добавлением трех побед Зевса к ее победе в Подвиге Аполлона Лайра получила больше всех очков. Поздравляю!

– Как ты сказала, звезда моя, – бормочет Аид. Потом улыбка освещает его глаза и проявляет ямочки на щеках. – Охренеть.

Потом он шокирует даже меня, когда берет в ладони мое лицо и целует меня на глазах у всех.

Поднимает голову и смеется.

– И твоя добродетель не Выживание, звезда моя. Это Верность.

Аид снова целует меня, и зыбкие ахи толпы исчезают под ощущением его губ на моих.

Не быстрые и жесткие. Не мягкие и проворные. Он не торопится. Он целует меня снова и снова, пока я не вздыхаю под его касаниями, пока не забываю о существовании всего мира и не приникаю к нему. И он не останавливается. Пока его не начинает все устраивать.

К этому моменту я уже в его руках.

Аид замедляет наши поцелуи, покрывая мои губы все более и более мягкими ласками, пока наконец не поднимает неохотно голову, улыбаясь моим затуманенным глазам.

– Теперь мы сможем все исправить, – шепчет он.

Не надо убеждать других богов. Не нужно переговоров. Не нужно уверток или сделок.

Я моргаю.

– Бун? – Потом замираю. – Тебе пришлось бы отдать корону, чтобы сделать его богом, а больше у тебя не будет обеих корон.

Он чуть сощуривается, глядя на меня:

– Но как победительница Тигля ты получаешь награду. И ты можешь попросить сделать его богом.

Мое сердце ускоряется, потом чуть замедляется.

– Персефона?

Он качает головой:

– Даже твоей награде не достигнуть ее в Тартаре. Но теперь, когда я стану царем, у меня будет способ.

В моих жилах вскипает чистое счастье.

Все будет в порядке. Бун. Персефона. И если сделать по-моему – а я знаю, что он мне позволит, – мы сможем навсегда избавиться от этого долбаного Тигля.

Новый правитель – то, что нужно Олимпу.

Он помогает мне выпрямиться и, как будто не было того, за чем, затаив дыхание, следил весь бессмертный мир, берет меня за руку и ведет к месту перед пустым троном, где нас ждет Зелес.

Который едва ли ногой не притоптывает в нетерпении.

Я с каменным лицом смотрю мимо угрюмых олимпийских богов и богинь, разодетых в пух и прах и сидящих полукругом рядом с троном. Их поборники – мои друзья – сидят рядом с ними.

Они радуются за меня.

Но не боги, которые разом и злы, и – несмотря на то, что тщательно скрывают это, – жесть как напуганы таким поворотом событий. Думаю, единственное, что мешает им охренеть и начать новую войну прямо сейчас, – тот факт, что я царица Нижнего мира, так что Аид не получит оба титула.