Книга Игры, в которые играют боги, страница 39 – Эбигейл Оуэн

– Тогда почему сейчас?

Лицо Аида напрягается всего на мгновение, прежде чем он снова расслабляется. Но я замечаю. Он допустил ошибку, сказав мне это.

– Скажем так, мне надо выиграть другую игру.

Я моргаю, глядя на него:

– А я твоя пешка?

Спустя секунду он пожимает плечами – такой беззаботный, такой бессердечно-обыденный жест.

Я медленно и глубоко выдыхаю, очень стараясь не потерять спокойствие и не дать богу смерти коленом по яйцам. Чем дольше я рядом с ним, тем больше я забываю, кто и что он такое. А об этом очень опасно забывать.

– Как насчет того, чтобы перейти к призам?

– Осторожнее, – предупреждает он, и мне кажется, что огонь в жаровнях по углам слегка клонится в мою сторону. – Ты забавляешь меня… пока что.

Другими словами, я не столкнусь с последствиями, пока продолжаю забавлять его.

Я слишком устала, чтобы с этим разбираться, так что поступаю так же, как поступала с Феликсом, когда он гнул пальцы. Скромно опускаю взгляд, как послушная маленькая смертная, складываю перед собой ручки и жду.

До меня долетает тяжкий вздох.

– Ты просто наказание, – бормочет Аид, затем стаскивает пиджак. Потом закатывает рукава, как будто больше не может позволить этой одежде сдерживать себя.

Я отвожу взгляд.

«Предплечья не сексуальные. Это просто части тела».

– Вот. – Он берет мою правую руку в свою, притискивает ладонь к ладони, потом закрывает глаза и шепчет несколько слов, которые я не разбираю. Почти сразу же он бросает взгляд на наши руки.

Нет, не на наши руки. На свое предплечье.

Как будто он разбудил спящих духов, от его касания проявляются линии, и я таращусь на то, как на его коже материализуются татуировки, которых не было секунду назад. Не татуировки, точнее, не черные линии пигмента. Эти – цветные и блестящие, и каждый набор простых линий складывается в животное: синяя сова, зеленая пантера, пурпурная лиса, красный тарантул и… крохотная и очаровательная серебряная бабочка.

Они двигаются по его коже, как живые: тарантул приветствует бабочку чем-то вроде взмаха одной из лапок, сова хлопает крыльями на ощерившуюся пантеру. Я не могу отвести взгляд, эти чары пленяют меня.

Сова отдельно вопросительно смотрит на Аида. Спрашивает разрешения, наверное?

– Все в порядке. Идите к своей новой хозяйке и помогайте ей, – приказывает Аид.

Тарантул ближе всех к нашим сомкнутым ладоням, он начинает двигаться первым, сбегая с кожи бога на мою, и я ахаю от ощущения крохотных пузырьков, когда он находит новый дом на моем запястье. Затем вперед крадется лиса, ее хвост последним исчезает с ладони Аида, прежде чем она устраивается на моей руке, обвивает хвостом лапы и с любопытством склоняет голову набок. Другие звери следуют за ними, выбирая место на моей коже и моргая на меня.

Все, кроме бабочки.

– Ты тоже, – говорит Аид. Но она остается на месте, медленно взмахивая крыльями.

– Кажется, не только я тебя не слушаюсь, – шепчу я.

Его взгляд взлетает к моему лицу, но я не ловлю его.

– Все хорошо, – говорю я верному маленькому существу. – Ты можешь остаться с ним.

– Ты обещала подчиняться мне, Лайра.

Я поднимаю брови, потом выдаю свою самую милую улыбку:

– Правда?

Я ни разу не соглашалась на это.

Аид отпускает мою руку, тепло от его жесткой ладони на моей исчезает… и его отсутствие ощущается как потеря.