Книга Игры, в которые играют боги, страница 41 – Эбигейл Оуэн

– Проблемы?

– Ты не можешь поцеловать меня просто в щеку или в лоб? – Боги, я говорю как закоренелая девственница. Я она и есть, но не обязательно так говорить.

Спустя секунду он медленно качает головой:

– Это так не работает. Ты хочешь другой дар?

Нет. От такого дара не отказываются. Хуже, я не должна хотеть поцеловать его, но любопытство крепко поймало меня в когти. Не то чтобы я рисковала своим сердцем.

«Это просто поцелуй, Лайра».

Решение принято, я закрываю глаза и поднимаю лицо к его лицу, как подсолнух следует за Аполлоном.

– Давай.

Он не двигается так долго, что я снова едва не открываю глаза, но в этот момент его губы касаются моих.

Сперва мягко, но самое удивительное не в этом. А в том, что он не просто чмокает меня, и на этом все. Вместо этого он легко трогает меня снова и снова, прежде чем прижаться своими губами к моим еще плотнее. Он лишь слегка прикасается пальцами к моему подбородку и губами к моим губам, но его тепло достигает меня… везде.

Его губы мягко раздвигают мои, сминают их, дразнят, становятся все более требовательными, и я не отстраняюсь. Я слишком увлечена всем в этом процессе. У меня кружится голова, и я теряю себя в пространстве. Я раскрываюсь под его прикосновениями и подаюсь к нему, и он не колеблется, и поцелуй обретает жар и собственную жизнь, он грабит, и присваивает, и берет, хотя и дает тоже.

И я не хочу останавливаться.

Потому что поцелуи бога смерти… вкусны.

Жажда требует большего, а его шоколадный запах окутывает меня, смешиваясь с его вкусом.

Аид издает глубокий гортанный звук, затем его поцелуй снова меняется, становясь жадным, горячим и грозным, как хищник, которым он и является, – я знаю, – но для меня слишком поздно. Слишком поздно по очень многим причинам. Я растворилась в своем отклике. Отвечаю ему поцелуем на поцелуй с жаром и безрассудным, опьяняющим риском. Беззащитно, и, несомненно, уязвимо, и все же по-своему сильно, потому что он стонет.

Аид стонет.

И без каких-либо предупреждений в этом касании проявляется его сила. Она проносится сквозь меня диким пожаром ощущений, обжигая все нервы до самого маленького, каждый сантиметр тела, распространяясь от моих губ. Его магия вспыхивает и впитывается в мою кожу и проникает под нее, чтобы улечься там в ожидании, как его татуировки.

И я становлюсь его.

Меня охватывает невольная дрожь. Вслед за ней – когда жар стихает и магия успокаивается – приходит отрезвление: понимание того, где мы, и единственной причины, по которой он меня целует. И я становлюсь неподвижной, как труп, под его касанием. Аид, должно быть, замечает перемену во мне, потому что – пусть он все еще мягко сжимает мой подбородок – я чувствую, как он слегка отстраняется.

Я открываю глаза и без слов таращусь на бога, задержав дыхание, – ведь что я вообще могу сейчас сказать?

– Мне было любопытно… – шепчет он скорее себе, чем мне. Его серебряные глаза сверкают так, будто их коснулся звездный свет, и на одну дичайшую секунду мне кажется, что его трясет, как и меня.

Но потом он выдает понимающую усмешку.

Будь я проклята, если буду стоять тут и смущенно прятать взгляд, как девочка, только что получившая свой первый поцелуй. Вместо этого я хмурюсь и говорю первое, что приходит на ум:

– Ну конечно, бог смерти целуется как демон.